Колдунья моя

— Принеси вина, — велела она Наре, вышедшей посмотреть на гостью. Затем, усевшись в кресло напротив Бланшетты, она тихо проговорила:

— Мелани не стоило рассказывать обо мне. Ты не имеешь никакого отношения к тому, что произошло между мной и твоей матерью. Ты ни в чем не повинна, как и я.

— Сколько тебе лет? — спросила Бланшетта.

— Через шесть дней мне исполнится двадцать, — ответила Мэйрин. — Когда ты родилась, Бланшетта?

— Двадцать третьего февраля мне будет четырнадцать. — Но тут Бланшетта вытаращила глаза и зажала рот ладонью, чтобы подавить крик ужаса. — О Пресвятая Богоматерь! Да тебе же было всего пять лет, когда мама прогнала тебя из та громко разрыдалась.

На мгновение Мэйрин пришла в полное замешательство: ее потрясло, насколько глубоко Бланшетта переживает чувство вины за преступление своей матери. Затем, грустно вздохнув, Мэйрин поднялась, подошла к сестре и заключила ее в объятия.

— Не плачь, Бланшетта, — тихо сказала она. — В этом нет твоей вины. Не забывай, что ты тогда еще не родилась.

— Она меня не любила, — всхлипнула Бланшетта. — Она совсем меня не любила. Когда у Мелани родился второй ребенок, она велела ей снова переехать в замок, чтобы кормить меня. Мама говорила, что благородная леди не должна портить свою грудь кормлением, но Мелани утверждала, что для женщины неестественно отказываться от кормления собственного ребенка. — И Бланшетта снова ударилась в слезы.

«Черт бы побрал эту Мелани!»— раздраженно подумала Мэйрин. Эта женщина никогда не умела держать язык за зубами. И, к собственному удивлению, Мэйрин заявила.

— Я уверена, что твоя мать любила тебя, Бланшетта. Разве она не хотела выдать тебя замуж за жениха из могущественного и влиятельного семейства? Мне кажется, что она делала это ради тебя.

Бланшетта подняла заплаканное личико и взглянула сестре в глаза.

— Ты такая добрая, — с восхищением проговорила она. — Как тебе удается быть такой доброй после всех страданий, которые причинила моя мать?

Мэйрин разжала объятия, осторожно усадила сестру в кресло и снова села напротив. Не было сомнений в том, что Бланшетта отчаянно нуждалась в любви: это бедное дитя никогда не знало настоящей ласки и внимания. Однако Мэйрин не желала, чтобы Бланшетта стала боготворить ее: ведь она не святая.

— Я вовсе не так добра, как тебе кажется, малышка моя, — ласково проговорила она. — Моя мать была ирландской принцессой, настоящей кельтской крови. Бретонцы — тоже кельты, но тесное общение с другими европейскими народами заставило их позабыть о своих корнях. Ты видела этого светловолосого высокого мужчину рядом с моим мужем? Это — Дагда. Он вырастил и воспитал мою мать, и когда она умирала, то поручила ему заботы обо мне. Когда-нибудь я расскажу тебе эту историю, Бланшетта, но пока что тебе достаточно будет узнать, что в свое время Дагда был одним из самых свирепых воинов в Ирландии. Он воспитал меня в кельтском духе, и мы никогда ничего не прощаем.

Я не простила твою мать за то, что она со мной сделала. Я мечтала отомстить ей, и, когда мне представилась такая возможность, я ухватилась за нее, как утопающий хватается за соломинку. Однако при этом я не хотела причинить тебе боль. Ты родная мне по крови. А твоя мать — это совсем другое дело. Впрочем, она могла бы спастись от меня, если бы не допустила одну роковую ошибку.

Твоя мать познакомилась с моим мужем за несколько лет до того, как он приехал в Англию с королем. Узнав о том, что здесь он добился успехов, она тоже отправилась в Англию в числе фрейлин королевы. Она убедила королеву в том, что Жосслен с радостью возьмет ее в жены. Мой муж был знаком с Матильдой с юных лет, и она всегда любила его. И королева думала, что сделает Жосслену подарок, привезя Бланш де Сен-Бриек в Англию. Можешь представить себе, как она смутилась и расстроилась, узнав, что совершила ошибку!

Жосслен не говорил мне о том, что был знаком с твоей матерью, поскольку знал, какую неприятную роль она сыграла в моей жизни. Он был уверен, что никогда больше не встретится с ней, как и я, и что нет смысла сообщать мне об этом эпизоде из своего прошлого. Однако, увидев ее в свите королевы, он во всем сознался мне; тогда-то я и решила обрушить на эту женщину свое мщение. Как видишь, Бланшетта, я вовсе не святая.

— Ты услышала меня, правда? — тихо спросила Бланшетта. — Ты услышала, как я зову тебя на помощь! Уверена, что это было именно так!

— Что?! — Мэйрин изумленно уставилась на сестру.

— Мелани сказала, что у тебя есть особый дар, — объяснила Бланшетта. — Она сказала, что ты умеешь слышать голос ветра и что если я позову тебя, ты услышишь, потому что мы — сестры.

— А зачем тебе понадобилась моя помощь, Бланшетта? — Мэйрин была потрясена, вспомнив, как сводная сестра однажды непрошено возникла перед ее внутренним взором. Неужели Бланшетта действительно позвала ее?