Колдуны и герои (СИ)

– Вернемся к нашим баранам, – криво ухмыльнулся Ланс. – Как ты не понимаешь, Джеймс, нет такого понятия, как воплощенное зло. Зло – это вообще штука весьма относительная. Когда ты хочешь на кого-то напасть, ты всегда называешь врага злом, рассказываешь про него жуткие истории, чтобы оправдать необходимость войны. И все эти черно-белые цвета зависят лишь от занимаемой тобой стороны. Вы объявили юг филиалом ада, но я не удивлюсь, если на юге то же самое говорят про север. Рассказывают о ваших погрязших в пороке королях и волшебниках, которые пьют человеческую кровь и едят на завтрак младенцев. И то, что вы называете вторжением через Великую пустыню, для воинов Льва Пустыни является великим освободительным походом. И матери юга пугают своих непослушных детей именем Балора Огнерожденного. Кстати, а почему его называют Огнерожденным?

– Он родился в год великих лесных пожаров, – сказал Плачущий.

– Довольно прозаичное объяснение, – сказал Ланс. – Говоря по правде, я ждал более интересной истории.

– По сравнению с твоей, все истории неинтересные, – сказал Плачущий. – Но, черт побери, я не могу смириться с тем, что ты выбрал Джемаля ад-Саббаха орудием своей смерти.

– Ты его когда-нибудь видел? – поинтересовался Ланс.

– Нет.

– И, тем не менее, когда ты о нем думаешь, в голове возникает образ кровавого маньяка, стремящегося повергнуть мир в хаос, – сказал Ланс. – А на самом деле он может оказаться вполне вменяемым человеком, получившим хорошее образование, ценящим искусство и желающим принести на север дары просвещения.

– Нет, – упрямо сказал Плачущий. – Лев Пустыни – это абсолютное зло.

– Потому что так о нем сказал Балор, который стоит на стороне абсолютного добра? Чушь. Я когда-то был на месте Льва Пустыни, – сказал Ланс. – Меня называли темным лордом, девятым в своем роду, с моим именем были связаны жуткие пророчества, и детей им тоже пугали, как это водится. Я, конечно, не хочу сказать, что бы очень хорошим человеком, и в свое время я творил страшные вещи, но абсолютным злом я все-таки не был. Более того, я не совершил и половины преступлений, которые мне приписывали.

– Но вторую половину все-таки совершил? – уточнил Плачущий.

– По большей части, в порядке самообороны, – сказал Ланс. – А на некоторые шаги я был просто вынужден пойти в силу неблагоприятно сложившихся обстоятельств. Впрочем, я не ищу себе оправданий.

– И теперь ты думаешь, что все злодеи похожи на тебя?

– Теперь я склонен считать, что злодеев в чистом виде не существует, – сказал Ланс. – Для тебя Лев Пустыни – злодей, но ты и сам вполне можешь быть злодеем для кого-то. Лично мне больше нет дела до этих разборок. Я просто хочу обрести покой.

Утром вахтенный матрос заметил на горизонте парус. Корабль шел встречным курсом, на самом пределе видимости, и это событие никого особо не насторожило. Однако, через несколько часов неизвестное судно появилось снова. Корабль совершил разворот, приблизился, увеличившись в размерах, и двигался на сближение с «Индевором».

Ланс поднялся на палубу, чтобы прояснить ситуацию, и тут же столкнулся с капитаном Мактигом, любовавшимся чужими парусами через подзорную трубу. Ринальдо и Плачущий тоже были здесь, но держались поодаль от капитана. Ланс же подошел к нему и встал рядом.

– Что там видно? – поинтересовался Ланс.

– Четырехмачтовый, с высокой осадкой, – процедил сквозь зубы капитан Мактиг, передавая подзорную трубу Лансу. – Это не торговое судно.

– Может быть, военный корабль? – предположил Ланс.

– Что им делать в этих водах? Да и зачем мы могли бы понадобиться военному кораблю? – капитан сплюнул за борт. – Это ублюдские пираты, селезенкой чую.

– И каков ваш прогноз?

– Мы идем под полными парусами, – сказал капитан. – Проблема в том, что у этих ублюдков парусов больше. Если ветер не переменится, они нагонят нас уже к вечеру.

– Когда дойдет до схватки, можете на меня рассчитывать, – сказал Ланс.

Капитан Мактиг кивнул, и Ланс присоединился к своим спутникам.

– Селезенка капитана чует, что это пираты, – сказал он.

– Не проскочили, значит, – мрачно констатировал Ринальдо. – А больше селезенка капитана ничего не чует?

– Вполне возможно, нас ожидает ночной бой, – сказал Ланс.

– Но почему это не могло произойти позже, уже после того, как я сошел бы на берег с Лонгхилле? – простонал карлик.

– А ты все-таки решил сойти? Правильное решение.

– Теперь-то что толку об этом говорить? – вопросил Ринальдо. – К следующему утру все мы будем кормить рыб.

– Зато если мы выживем, ты будешь рассказывать внукам о том, как бился с пиратами, – сказал Ланс. – Абордажная схватка, свистать всех наверх, пятнадцать человек на сундук мертвеца…

– Бред какой-то, – констатировал Ринальдо. – Если у меня когда-нибудь будут внуки, этой истории они точно не услышат.

– Йо-хо-хо, – сказал Ланс. – Впрочем, вы, парни, наверняка не знаете этой песни.