Колды-болды

— Зовут тебя, как? — спросил Крыж.

— Зови Могеем, не ошибёшься.

— Я Крыж, — может, слыхал?

— Как не знать… Крыж ягода знатная, садовая. Сладка и кисла и на вкус хороша. Что ж ты, Крыж, один маешься? Я прежде на вашей засеке гостил, так тут, помню, человек по пятнадцати дневало.

Прежде так было, теперь инако. Степняк прёт, что ни день. Один секрет вырезали, четверых стрелков в ножи взяли. Теперь приходится подмогу держать, чтобы всякую минуту на помощь поспеть можно было.

— В ножи, говоришь, взяли? Как же ваши допустили? Не лапотники, чай, дружина. Бить надо было.

— Как же, побьёшь их, если с ними колдун ходит.

— Тю!.. что-то не видал я прежде такой напасти. И каков чародей из себя? Сам ты его видал?

— Видал, как без этого. С виду степняк степняком. Ростом невысок, ноги колесом, волосы чёрные, чуть сединой сбрызнуты. Но главное — глаза. Смотрит и навылет пронзает. Оружия при себе нет, только нож, вот как у меня. Идёт на наших стрелков и смеётся. А те бьют и только стрелы зря тратят. Не могут попасть и вся недолга. Зато уж набежники за спиной у чародея времени не теряют. Не подойдёт к нашим подмога, весь секрет вырежут. Вот и приходится заставе биться, как на большой войне. Ни сна, ни роздыха не дают поганые. Не знаю, сколько ещё выстоим.

А ты, значит, покуда другие сражаются, тут кашеварничаешь?

— В очередь, всё в очередь. Сегодня кашу варю, завтра в секрет пойду. Баб на заставу пускать не можно, а то не служба будет, а один соблазн, но без обеда тоже никак. Вот и приходится вертеться. Так-то можно было бы жить, окрестные деревни заставу содержат, понимают мужички, что без нас их всех позорят, и потому оброк выплачивают исправно. Хлеб, крупы, всякий овощ. Рыбка перепадает, а мясо больше — лесная дичь. Жили бы нормально, мы бы и сами охотились, а нынче нельзя — опасно живём.

— И всё из-за одного, как ты говоришь, колдуна? — подвёл итог путник.

— Из-за него, паршивца.

— Одного не понимаю, колдуну-то, что здесь надо? Чем его степняки прельстили?

— Кто его знает. Чужая душа — потёмки.

— Обычно чародеи в людские разборки не вмешиваются, незачем им. Оттого многие считают, будто настоящего волшебства на свете нет.

— Как это — нет? Вон, при княжьем дворе этих чародеев, никак, с пяток будет. Ходят важные, брюхом вперёд, бормочут всякое. Я сам видел.

— А чудеса ты от них видел? Нет уж, настоящий чародей — сам себе хозяин, и какой-то князишко, тем более, кочевой, ему не указ. А при высоком дворе только мошенники обретаются, недаром ни один из них на войну не спешит. Думаешь, у степных князьков дело иначе обстоит?

— Ох, дядя, смутительные вещи ты рассказываешь. Давай, лучше, пшёнки поешь, она в самую пору доспела. Ложка-то у тебя есть?

— А как же. Я без ложки из дома ни ногой.

Крыж щедро накидал в миску каши, придвинул гостю.

— Каша-то у тебя знатная, нажористая, жирнющая. Сольцы бы ещё зачуток, совсем бы райская пища была.

— Соль за деньги — строго поправил Крыж.

— А остальное?

— Так я же говорил… Крупки на кашу, морковки покрошить — это с мужиков, а дичину сами добываем. Лес кругом, и народ у нас оружный. Осень, опять же, дичь жирнеет. Две утки на всю громаду — слизнуть, как не было, а в общий котёл, каша сдобной получится.

— У вас тут, я вижу, не жизнь, а малина, лесная, которая ароматней.

— Была малина, пока у поганых чародей не завёлся.

— Говорю тебе, не бывает такого! самозванцы, которые у князя кормятся, те не колдуны, а так, колды-болды. И у хана такие же прехитрые дуралеи. Настоящий чародей на войну не пойдёт, лениво ему.

— Везде-то ты был, всё-то ты знаешь. Может ты и сам колдун?

— Ежели колды-болды, то так и я могу, да и ты, пожалуй, сможешь. Головы людям дурить много ума не надо, а так, как в сказках говорят, это надо чародеем быть.

Из лесу вынырнуло разом пять дружинников. Молча, окружили котёл, Крыж вооружился половником, принялся раскладывать кашу. По тому, как торопливо пришедшие ели, можно было судить, что они тут же отправятся на позиции. Скорей всего, эти пятеро были частью резерва.

— Что там? — спросил Крыж.

— Прут. То на один секрет, то на другой. И не угадать, так просто дуриком лезут или со своим колдуном. Костянина убили, Скара, вон, ранили.

— Какое, ранили, царапина.

— Царапина, а луком владеть не сможешь.

— Значит, так, — распорядился Крыж, — Скар остаётся на хозяйстве, а я иду с вами.

Крыж натянул починенный кожан, дружинники вылизали миски, пополнили запас стрел.

— Я, пожалуй, схожу с вами, — произнёс старик. — Погляжу, что там за чародей орудует.

— Куда тебе?.. У тебя никакого снаряда нет.

— Ничего, я издали погляжу.

Ждать старикана никто не собирался, хотя и препятствовать не стал. Пятёрка воинов бесшумным шагом выдвинулась к позициям. Отсюда можно было подойти на помощь к любому из трёх секретов, на каждом из которых засели по два дружинника. Кустарник и частое мелколесье не позволяли здесь пройти коннице, и, если бы не вмешательство колдуна, на лесных кордонах можно было бы обороняться до второго пришествия.