Колье с лукавой змейкой

– Вот это да! – восхитилась Варя, принимая колье. – Спасибо, Костя. Бабушка тебе не очень верила, а я говорила, что он обязательно всё принесёт.

– Я рассчитывал на поцелуй. Мне кажется, он мною заслужен. А почему у тебя глаза красные?

– Я уже час как плачу. Не пугайся, от радости.

Встав на цыпочки, Варя потянулась к Нырку, но тут из большой комнаты послышался шум. Нырок повернул голову:

– Что там у вас?

– Там папа! – чмокнула Варя Нырка в щёку.

– Кто? Какой ещё папа?!

– Помнишь, я рассказывала тебе про своего дядю, который нас нашёл?

– Как не помнить.

– Так вот, он приехал, как и обещал.

– Приехал дядя?!

Нырок развернулся на выход.

– Я лучше потом зайду.

– Подожди! – остановила его Варя. – И сегодня я узнала, что он мне не дядя, а папа! Представляешь? Ему было стыдно за то, что он так надолго оставил свою дочь, поэтому не мог сказать мне правду.

– Дядя и есть папа?!

– Да, он об этом мне сказал, решился.

– А он не решился сказать, что приходится тебе сыном? – зашептал Нырок. – Дети имеют больше прав на квартиру.

– О чём ты говоришь, Костя!

– Как ты можешь верить, что он твой отец?

– Я верю.

– Ты хоть документы у него смотрела?

– Он сам показал паспорт. У меня отчество, как у него имя.

– Ну и что! Мало ли у кого какое отчество.

– Понимаешь, я чувствую, что он мой папа. Когда я увидела его в первый раз, у меня сердце ёкнуло, как будто подсказывало мне, что это не просто дядя, а кто-то гораздо ближе. Ах, я об этом так мечтала!

Из глаз у Вари полились слёзы.

– Не плачь! – принялся вытирать ей щёки Нырок. – Но всё равно, кто бы он там ни был, папа или пасынок, я лучше зайду как-нибудь потом.

– Никаких потом, – взяла Варя Нырка под руку. – Я хочу вас познакомить. Для меня это очень важно.

– Ты говорила ему обо мне? – испугался Нырок.

– Да. И ему не терпится тебя увидеть.

– Не терпится? – Нырок обречённо опустил голову. – Он меня увидит… А бабушка там?

– Там.

– Надеюсь, он не будет заниматься рукоприкладством в присутствие двух женщин.

– Что ты, он очень добрый.

Варя потащила Нырка за собой. В гостиной, как и в прихожей, всюду были разложены вещи: на диване, на стульях и прямо на полу. В инвалидном кресле у окна, опираясь на массивные подлокотники и безучастно глядя в одну точку, сидела бабушка Татьяна Филипповна. А рядом с ней упаковывал багаж приехавший Варин дядя, неожиданно оказавшийся папой. Услышав входящих, папа-дядя распрямился. Перед Нырком стоял многоопытный вор Кузов – его недавний старший подельник.

– Папа, познакомься, – представила Варя, – это Костя. Костя, это мой папа.

Какое-то время подельники смотрели друг на друга.

– Ты же показывала мне снимок, – кивнул Нырок на стену.

– Это папа просил, – извиняющимся тоном пояснила Варя, – если кто-нибудь спросит про него, показывать фотографию другого человека. Ему было стыдно, теперь-то я понимаю почему. А в рамке просто картинка из местного журнала, случайный герой статьи – кажется, какой-то успешный предприниматель. Извини нас, Костя.

Подойдя к рамкам, Варя развернула портрет Треснорожева.

– Дядя… – начала она и смутилась. – Я хотела сказать: папа – вот.

С обратной стороны портрета была вставлена фотография Кузова.

– Ты же говорила, – обрёл дар речи Кузов, – что твой друг приличный человек.

– А я, значит, неприличный? – произнёс Нырок, ни к кому конкретно не обращаясь.

– Ну что ты, папа. Просто у Кости вид сегодня, – оглядев золотые колготки, красные башмаки и куцую сиреневую курточку Нырка, Варя прыснула от смеха, – какой-то, и вправду, смешной… Почему ты так оделся?

– Люди одни попросили, приличные.

– Папа. Костя, как и ты, работает вахтовым методом и тоже недавно вернулся. Посмотрите, вы там на вахте случайно не встречались?

– Случайно встречались, – сказал Нырок.

– Правда? – обрадовалась Варя.

– Правда. И я тебе сейчас про твоего папу, вахтовика, много чего расскажу.

– Не помню, чтобы мы с тобой где-нибудь встречались, – вмешался Кузов.

– А я хорошо помню. Как вы меня на работу пригласили, а расплачиваться не собирались.

Варя недоумённо посмотрела на Кузова.

– Папа, о чём Костя говорит?

– Подождите, – вгляделся Кузов в молодого подельника. – А ну-ка…

Он зашёл Нырку с одного, потом с другого бока.

– Кажется, я его припоминаю.

– Надо же! Он меня припоминает!

– Точно! Вспомнил! Тебя ещё все называют… Как его? – спросил Кузов Варю.

– Костя.

– Ну да, Костя. Костя – Дур-шлаг!

– Кто? – оскорбился Нырок. – Почему это я Дур-шлаг?

– Потому что у тебя память дырявая, как у дуршлага. Я, например, всё помню, а ты вечно всё забываешь.

– Ничего я не забываю.

– Забываешь. Вот, например, ты забыл, что я вернул тебе один камешек в форме сердечка, которого ты лишился бы навсегда. Ну, признайся, забыл?

– Камешек в форме сердечка?

– Вот именно. А ты потом этот камешек опять забыл, дома.

– Подумаешь, камешек! Если бы я отдал его в магазине, у меня ничего бы не осталось.

– Если бы ты отдал его в магазине и дал мне возможность доработать до конца, у тебя появилось бы что-нибудь дороже камешка.

– Ладно, – подумав, нехотя согласился Нырок, – мы в расчете.

– Ну, вот. А ты говоришь, с тобой не расплатились за работу.