Колечко на палец

Машина пробиралась все дальше к станции. Покачиваясь на сидении, Лебедев уже смутно помнил, как покидал праздничный стол и выходил из дому. Его никто не останавливал, и не интересовался причиной внезапного ухода. Катя всецело была занята визитом нежданного гостя, а в шумной компании до него ни у кого не было никакого дела. У сельсовета ему удалось уговорить водителя грузовика вечером отвезти его на станцию. Затолкав наспех вещи в чемодан, в лучах заходящего солнца, он отправился в обратную дорогу. О своей незавершенной командировке в деревне Дробычи, Павел старался не думать. Лесная деревушка, где он встретил Катю, вначале гладко выслала перед ним сияющую дорожку к иллюзорному счастью, а в конце показала свой коварный оскал.

В кабине раздалось петушиное Ку-ка-ре-ку! Лебедев удивленно приподнял брови, и вопросительно посмотрел на краснощекого водителя. Тот, деловито юркнул рукой в боковой карман телогрейки, и достал мобильный телефон. Управляясь одной рукой с вождением, второй нажал на клавиши телефона, и прислонил замусоленную трубку к уху.

– Да! – прохрипел водитель.

– Алло! Вася? – раздался в телефоне волнительный женский голос.

– Да, я!

– Васенька, это Катя!

– Кто?

– Береговая Катя! Слушай Василек, я знаю, что ты сейчас везешь пассажира на станцию, сделай так, что бы он опоздал на поезд. Только сделай так, чтобы он не догадался. Пожалуйста, Вася! Мне очень надо!

Водитель, покосив глазами, посмотрел на пассажира, потом поднял их кверху как при молитве, и остановил взгляд на козырьке своей кепки, словно там была текстом продублирована неожиданная просьба Кати.

– Не понял! Что тебе надо?

– Вася, сделай так, чтобы твой пассажир опоздал на вечерний поезд. Привези его на станцию позже десяти вечера. Поезд отправляется по расписанию в двадцать один пятьдесят, а ты прикати туда в десять двадцать, а лучше в десять тридцать. Ты понял? Сделаешь, а?

– А-а! Понял! Ладно, сделаю! – ответил спокойным голосом водитель, и отключил телефон.

Хозяин железного коня, провел рукавом по лбу, после чего стал бегать глазами по приборной доске. Все датчики были в норме. Позже он стал демонстративно прислушиваться к работе двигателя, но двигатель не издавал посторонних шумов, и работал в привычном режиме. Вдруг он крутанул руль влево. Машина, недовольно выползла из колеи, словно свинью лишили болота, и повернула на дорогу вдоль лесной вырубки, которая вела, куда- то в сторону.

– Там дальше мы не проедем! – в оправдание буркнул водитель, и воткнул повышенную передачу.

Лебедев продолжал отрешенно смотреть сквозь забрызганное стекло, и сцепив зубы упорно молчал.

Через час на перроне железнодорожной станции стояли водитель и Павел. Рядом стоял распухший от вещей подмоченный черный чемодан. Над входной дверью здания станции часы показывали 22:25. Осенний промозглый ветер вольготно гулял по пустынному перрону, играя пустой баклажкой из-под лимонада. Вокруг стояла беспросветная мгла.

– Ну, что я мог сделать? У нас бывает, что и на тракторе не проедешь! – оправдывался водитель, время от времени бросая случайные взгляды на своего пассажира, который в эти минуты напоминал соляной столб.

Павел полез в карман, вынул денежную купюру и молча, сунул в руку водителю.

– Ладно! Спасибо и на этом! – буркнул Лебедев, потом поднял чемодан, и придерживая левой рукой раздуваемый ветром ворот куртки, побрел в здание станции.

Водитель, прошагав по перрону метров двадцать, оглянулся, затем достал телефон, и набрал знакомый номер.

– Все в порядке! Поезд ту-ту, клиент на станции.

– Ой, Васенька ты молодец! Большое тебе спасибо!

– Спасибо не булькает! Твой на шкорках не возьму. У Верки беленькую полулитру возьми. Завтра в обед отдашь!

– Ладно, ладно! Завтра отдам! – радостно залепетала Катя.

Отключив мобильный, водитель пошагал дальше по перрону. Минуту спустя его полностью проглотила осенняя мгла.

В сумрачном помещении вокзала горела только одна лампа, прикрепленная к выступающим ребрам железобетонного потолка. В отдаленном углу на деревянной скамейке, низко согнувшись , дремал БОМЖ. У кассы сидела женщина с ребенком и перебирала вещи в большой клетчатой сумке, стоявшей под рукой. За витринным стеклом кассы сидела молодая кассирша. Отраженный свет настольной лампы ярко освещал ее миловидное лицо. Синий форменный пиджак, в желтом свете лампы, отдавал зеленым оттенком. На бирке, прикрепленной к груди, виднелась надпись Татьяна Васильева. Она прижимала к уху трубку мобильного телефона, и внимательно слушала.

– Никогда не забуду и не прощу! – слышался в трубке работницы станции чей-то волнительный женский голос, – Я его два года ждала, писала письма как дура, а он оказывается с Лидочкой шашни крутил, пока на машине не разбились. Та стала инвалидом, а он за решетку угодил. А сегодня набрался наглости приперся на мой день рождения. Тычет мне свою красную коробочку с колечком, чтобы я примеряла. Ну, я ему и примеряла, теперь забудет и дорогу к моему дому!