Колечко взбалмошной богини. Прыжок в неизвестность

Да, как-то я подзабыла, что Фауст тоже может быть опасен. Вот только остерегаться его мне никогда не приходило в голову. А сейчас… Сейчас, когда он так выразительно на меня смотрел, хотелось сжаться в комочек, а лучше нырнуть в какую-нибудь щель и не высовываться.

Интересно, а фениксы — хищники? Почему-то вдруг вспомнилась передача по каналу «Дискавери» про разных хищных птиц. Вот бежит себе миленький беленький зайка, скачет беззаботно по полю, никого не трогает, а потом вдруг неожиданно на него сверху пикирует ястреб! И нет заиньки. А феникс-то в разы больше ястреба… И когти у него… Ухх!

От этой мысли меня передернуло, а Фауст, наблюдавший за мной из-под полуопущенных ресниц, довольно усмехнулся. Моя реакция, по всей видимости, мужчине понравилась, потому он решил закрепить успех.

— К тому же люди такие нежные существа. Такие хрупкие, ранимые… — низким вкрадчивым голосом стал рассказывать феникс.

Мне стало слегка не по себе, и я поспешила его прервать:

— Ну да. Тиа-то отнюдь не хрупкая. Похоже, вы стоите друг друга. В общем, совет вам да любовь! — резко закруглила я разговор и, уткнув нос в колени, замолчала.

На несколько секунд между нами повисло неловкое молчание, нарушаемое лишь грустной трелью желтенькой канарейки. Но вскоре и она смолкла. То ли не захотела нарушать нашего уединения, то ли просто уснула.

— Да при чем тут любовь? — вдруг очень тихо отозвался Фауст.

Если бы не тишина, стоявшая вокруг, я бы и вовсе его не расслышала, а так… А так я просто не смогла оставить эту реплику без внимания.

— Ну, ты же хочешь на ней жениться?..

— Я? Хочу? Кто тебе сказал, что я этого ХОЧУ? — Голос Фауста был полон негодования, а сам блондин не удержался и резко встал со своего ложа, сделал несколько стремительных шагов вперед и встал ко мне спиной, оперевшись плечом о резную балясину и всматриваясь куда-то в даль.

Хммм… Неожиданное, однако, заявление.

Глупое сердечко забилось чаще, и где-то далеко на горизонте промелькнула слабая надежда. На что? Наверное, на взаимность? Ведь если он не любит Тиарну, значит…

— А что, разве нет? — продолжила расспросы я, инстинктивно желая подкрепить свои догадки.

— Представь себе, не горю желанием, — фыркнул мужчина.

— Зачем же тогда женишься?

— Тебе-то какая разница? — опять зло огрызнулся феникс.

Стало неприятно. Причем умом-то я понимала, что злится он вовсе не на меня. Просто я затронула неприятную тему, которую Фауст не желает обсуждать. И лучше мне сейчас не допытываться подробностей. Возможно, я попробую потом, позже, когда мужчина будет настроен на откровенный разговор.

Фауст меж тем нервно прошелся от одного конца беседки в другой, немного успокоился и опустился обратно на лавку. Налил себе вина и сделал большой глоток, осушив бокал почти наполовину. А потом вдруг неожиданно заговорил:

— Ее отец владеет подавляющим большинством горнодобывающих шахт к югу от Шаринова перешейка. Если наши семьи объединятся, то мы сможем контролировать практически все разработки в Рассветных горах. А там и подмять под себя более мелких добытчиков не составит труда. Это очень большие перспективы, как в плане влияния на промышленность страны, так и в укреплении положения рода. Не говоря уже о денежном вопросе.

Понятно. Стандартный брак по расчету. Две влиятельные семьи хотят объединиться, дабы еще больше увеличить свое влияние и благосостояние.

История старая как мир. Причем и тот, и этот.

— И ради этого ты готов всю жизнь терпеть рядом неприятную тебе женщину? Каждый день видеть ее лицо, делить одну постель… — И тут же в голову закралась одна гадкая мысль, которую я не задумываясь озвучила: — Нет… Я, конечно, не знаю. Может, в постели она шикарна, и все такое…

— Представления не имею, — сухо отозвался Фауст.

— В каком смысле?

— В прямом. Не проверял, — буквально шокировал меня мужчина.

Интересно-интересно. То есть он с этой фифой ни разу… кхм… не спал? Как-то с трудом верится. Особенно если учесть ее выдающиеся формы и солидный возраст. Ну, в моем понимании солидный. Да и не похожа она на невинную девочку. Так что сие обстоятельство вызывает недоумение. Причем глубокое такое.

— Почему? — озвучила свои сомнения одним коротким вопросом.

— Я что, похож на мазохиста? Мне с ней всю оставшуюся жизнь постель делить. Не хватало еще до свадьбы себя мучить.

— Так не женись на ней, — выдала вполне разумное решение.

Фауст тяжко вздохнул, устало потер глаза и столь же устало ответил:

— Много ты понимаешь, Любочка… Небось до сих пор веришь в прекрасных принцев, любовь до гроба и прочую ерунду?

— Ну… может быть, — не стала отрицать я. В конце концов, мне еще только восемнадцать. Можно позволить себе помечтать и еще хотя бы пару лет не снимать розовые очки. — Но даже если всего этого не существует, это не повод гробить себе жизнь. Ты ведь достоин гораздо лучшего, чем эта расфуфыренная мымра.