Коленька

Над чашкой стал подниматься белый пар, вперемешку с розовыми искорками, я аж залюбовался своим творением. Внезапно раздался резкий хлопок, повалил вонючий дым, я отпрыгнул подальше, а коловерша взлетел на шкаф с грацией напуганной обезьяны - на пол свалились коробки и стопка журналов.

— Это чевой-та? Ты чего туда насовал? — Коленька возмущенно тряс ушами, глядя на меня выпученными круглыми глазками.

— Да все по рецепту. Вон, смотри, уже не дымит.

— А, ну раз по рецепту, то пей!

— Вот еще. Сам пей.

— Если ты это не выпьешь, то и не узнаешь, получилось или нет. Так что давай, ведьмак, опробуй зелье. — мохнатый хихикнул и удобно расположившись на освободившейся площади, вытянул морду в ожидании.

Ну, я и выпил. Гадость несусветная. Влезла в меня только половина. Отплевавшись, я почувствовал, как в голове тихонько зазвенело, в переносице заломило, словно я сожрал много мороженого, и мир стал таким чудесным.

Милый Коленька сидел на красивом коричневом шкафу с затейливо отслоившимся лаком, и забавно пучил глазки. Такой он няшный, подумал я, и сдернув его за лапы, принялся тискать мохнатую тушку, похлопывать его по холке, ерошить шерсть на макушке и приговаривать, какой коловерша замечательный, добрый, и ушки у него такие длинные, мягкие, и… и… И тут меня отпустило.

Ошалевший от такого обращения Коленька притих у меня на руках, с тревогой следя за моим лицом. Я сам чуть не провалился со стыда, что на меня нашло?

— Эээ… Извини. — сказал я, опуская мохнатика на пол. — Чет я не то…

— Да уж, — приглаживая шерсть на заднице ответил он, — У Дуси такого эффекта не было. Ну и чего, работает?

— Да фиг его знает. Пока никого не вижу. Но, может в моей комнате и нет ничего. Пойду к Тошке, там проверю.

Весь вечер дребезжал звонок, гости прибывали. Из-за Тошкиной двери был слышен гул голосов, музыка и смех. Хорошо, что наши комнаты в коммуналке крайние к выходу и соседи далеко. Никому не мешаем.

Я приоделся, напялил лучшую рубашку в синюю полосочку, новые джинсы, и даже расчесался и уложил волосы. Там жеж бохема, как бы не ударить в грязь лицом. Взял в холодильнике батл водки, что стояла там уже пару месяцев, и поперся на светский раут.

В коммунальных хоромах Антонины витал табачный дым, запах дешевого вина и отчетливый дух богемной жизни Санкт-Петербурга. Картины Тошкины задвинули к стенке, в кои-то веки в комнате не валялись вещи на спинках стульев и кресел, на диване рядком сидели трое с кислыми лицами. Еще одна девушка, весело смеясь и обсуждая что-то с Тоней, разливала вино в пластиковые стаканчики, на широком подоконнике соорудили импровизированный стол, где на тарелках покоились колбаса и сыр в нарезке. Играла джазовая музыка, мне все нравилось. Кроме кислых рож на диване. Тайком я осмотрел комнату и никаких потусторонних личностей в ней не заметил. А может, отвара надо было больше выпить, тут пока не понятно.

Меня познакомили с сидящими на диване. Будущий реставратор Вадик в свитере с дырками, Василий - подающий надежды художник, и нынешняя подруга Тошки - Лёля. Сама она представилась как Ольга, астролог. И как Тонька на таких западает, подумал я, какая-то курица вялая. Ольге было прилично за 30, судя по лицу. Крашенные в черный редкие волосы сосульками свисали на плечи, рот, выгнутый в вечно недовольной гримасе, выдавал в ней особу нервную. Одета она была в черный балахон и широкие, тоже черные, брюки. Ну, а чего. Прямиком из готов в астрологи.

Пока все пили и болтали, я узнал главное - вечеринка была в честь покупки на Уделке. Вся эта компания на серьезных щщах вещала, что сегодня они будут вызывать духов, чтобы опробовать доску Уиджа. У них даже книжка была с инструкцией, та, которая шла в наборе. Инструкцию, как обычно, никто еще не читал.

Ольга, помахивая стаканчиком в руке, рассказывала о сеансах мадам Блаватской, о том, что Рерих был пророком, что цвета в его картинах символичны, и что она составила гороскоп Антонины на ближайший год. И там есть все признаки, что Милюкова станет известной художницей и будет продавать свои картины пачками. Тошка светилась от радости и поддакивала. Василий охмурял Сонечку, рисуя ее портрет углем. Я заглянул ему через плечо. Определенно, сходство было, но лучше бы Вася рисовал в стиле Пикассо. Тогда бы вышло убедительней.

Все уже были очень навеселе, когда Тошка хлопнула в ладоши и велела выдвинуть круглый стол на середину комнаты. Ольга, делая загадочное лицо, больше похожее на унылую мордочку ослика Иа, торжественно водрузила на стол доску, явно старую - лак на ней успел облупиться, буквы поблекли, а слова “да“, “нет” стерлись. И на ней были два странных углубления посередине. Я таких на этих досках никогда не видел. Хотя, и видел-то их только в кино. Планшетка, которая как курсор должна указывать на буквы, была явно из другого набора, потому что сама доска была коричневатая, сделанная из фанеры, покрытой лаком, а планшетка выточена из цельного дерева и покрыта темной морилкой.