Колеса фортуны

Руки у меня дрожали. И вдруг, как обычно в таких случаях, я нервно засмеялся. Меня забавлял полнейший буратинизм происходящего. Папа послал своего глупого сына-буратину учиться жизни. А он вписался в дурную компанию. Обманным путем присвоил золотой ключик. И уже раскатал губу на сокровище.

Вот только этому буратине так и не дали денег, вспомнил я. Накормили какой-то басней, как обычно. Даже настоящего человека, как в оригинале, из него не вышло.

— Так и остался бревном, — пробормотал я.

На меня посмотрели с удивлением. Я пришел в себя.

— Lenin-35, — напомнил Костик. — Кругом одни символы. Попробуй.

Тридцать пятая ячейка была возле самой стены. Я вставил ключ в замочную скважину, и моя рука дрогнула.

Ключ повернулся в замке. Я услышал, как в толще стальной двери мягко лязгнули безупречно подогнанные массивные засовы: усилия моей руки было бы для этого недостаточно. «Наверно, там какая-то система шарниров или противовесов», — подумал я, а сам медленно, очень медленно потянул за ручку и приоткрыл дверцу.

Внутри лежал чемоданчик.

— Ну вот, что-то типа того, — проговорил Макс у меня за спиной.

Кирилл Шалимов стоял молча, прислонившись к стене.

Я протянул руку и вытащил чемодан. Собственно, он больше походил на сейф с ручкой для переноски. Он был довольно увесистым. И вдобавок был заперт на два кодовых замка.

Слесарь с хорошим инструментом распилил бы этот сейф за полчаса. Но что-то подсказывало мне: обращаться к слесарю не стоило.

Присев на корточки, я зажал чемодан между колен. Тронул замки. Они были не простые, а электронные. Чтобы открыть каждый из замков, нужно было набрать четыре цифры. Надпись по-английски гласила: после пяти попыток неправильного набора цифр сейф закрывается навсегда.

Это несколько напрягало.

Последний уровень игры имел какую-то хитрость, которую невозможно было разгадать случайно. Принцесса отдала герою ключ. Теперь требовались коды доступа.

— Пять попыток. И поллимона баксов, — пробормотал я.

Я заметил, как по лицу Шалимова пробежала болезненная гримаса.

— Да, Кирюха, — сказал ему Макс. — Это мы хорошо зашли. Еще по коньячку?

Кирилл собирался что-то ответить, но не успел.

На всех этажах завыли сирены, этот звук врезался в уши, и скрыться от него было невозможно. Мы кинулись наверх. Толкнув плечом какую-то дверь, Шалимов едва не упал. Вслед за ним мы ввалились внутрь и оказались в полутемной комнате охраны.

На обширном столе светились сразу четыре телевизионных монитора. Все показывали разное. На одном был виден переулок и наш белый автобус. На другом — пустынный холл РОСТ-Банка. Наконец, третья камера охватывала перспективу проспекта.

У парадного подъезда стоял темный «бмв» и большой туристский автобус-«икарус». Из автобуса выбирались на тротуар бородатые люди в камуфляже. Двое или трое уже возились возле входной двери. Камера, повешенная во внутреннем дворе, поймала в кадр еще нескольких боевиков.

— Не успели. Не успели, — повторял Шалимов. — Теперь и до меня добрались.

«Ему-то что. А вот если они нас тут найдут, нам мало не покажется», — понял я. И снова очень отчетливо представил себе несколько картин, одна другой мрачнее.

Сирены продолжали орать. Макс толкнул Шалимова в бок:

— Что делать-то будем? Думай.

Шалимов не ответил. Он как будто оцепенел, глядя на монитор.

— Бежим, — крикнул я ему прямо в ухо.

Сирены внезапно перестали выть. От неожиданности я чуть не уронил чемодан.

— Они уже здесь, — вздохнул Шалимов. — Сигнализацию вырубили.

Разом погасли и мониторы. Последним кадром, что успели передать в Хьюстон камеры наблюдения, был крупный план вскрытой входной двери — и жирная фигура, едва уместившаяся в дверном проеме. Несомненно, я уже встречал этого человека.

Мы снова бежали по коридору, спускались по каким-то лестницам, темным переходам — я вспомнил, как однажды, в моем раннем детстве, мы с матерью были в цирке и в антракте забрели куда-то за кулисы, куда зрителям ходить было не положено. Помню, как тогда, в детстве, из-за угла навстречу нам вышли какие-то краснорожие клоуны. Они вдруг закричали, затопали ногами и напугали меня до полусмерти, и с тех пор я ненавижу цирк — а заодно и «макдональдс». Наконец Макс метнулся в какой-то тупик и остановился перед неприметной дверцей. Рванул за ручку. Дверь оказалась незапертой.

— Это, похоже, котельная, — сказал он, заглянув внутрь. — Прячемся.

Мы услышали совсем недалеко, казалось — уже тут, за углом, — чьи-то уверенные голоса и звук шагов.

Маринка чуть слышно вскрикнула и вцепилась мне в руку. Я подхватил ее, а Костик — чемодан.

— Быстро, быстро, — торопил Макс, пока мы протискивались внутрь. — Всё. Задраить иллюминаторы…

Он запер дверь на засов, и мы смогли перевести дух.

Эпизод53.Где-то там, в дальнем конце подвала, горела тусклая дежурная лампочка. Вокруг громоздились сложные и таинственные механизмы — холодные, мертвые. Котельная летом не работала.