Колеса ужаса

С течением дней трупы стали выскальзывать у нас из рук. Крысы и собаки убегали с большими кусками плоти. Нас постоянно тошнило, но приказы требовалось выполнять. Даже Порта стал подавленным и молчаливым. Мы рычали и бранились друг на друга, иногда возникали драки.

Раз, когда Порта собирался хоронить полуголую женщину с безобразно подтянутыми к животу ногами, он попытался распрямить их. Назревавшая буря разразилась от раздраженного вопроса Плутона:

— Какого черта попусту тратишь время? Что тебе за разница, ты не знаешь ее.

Порта в мундире, испачканном, как и у всех нас, зеленоватой слизью, пьяно нахмурился на здоровенного докера.

— Черт возьми, я делаю, что хочу, без твоего разрешения. — Громко икнул и поднял бутылку шнапса. — За тебя, погоняльщик могильщиков!

Он запрокинул голову, горлышко бутылки не касалось губ, и мы видели, как шнапс льется ему в горло. Перестав пить, протяжно рыгнул и плюнул, плевок описал высокую дугу и угодил на только что сваленные трупы.

— Кончай, Порта! — крикнул лейтенант Хардер, сжав во внезапной ярости кулаки.

— Конечно, mein Herr[12], конечно. Но если б вы, mein Herr, взглянули на эту женщину, то согласились бы, что хоронить ее в таком виде нельзя.

— Перестань.

— Что перестать, mein Herr? — спросил Порта и злобно взглянул на Хардера. — Выпрямлять ноги или что?

— Порта, приказываю тебе замолчать!

— Нет, черт возьми. Думаешь, я боюсь тебя, вошь, потому что у тебя серебряные погоны? И не называй меня Портой. Для тебя я обер-ефрейтор Порта.

Хардер одним прыжком оказался среди трупов вместе с Портой и ударил его по лицу.

Плутон с Бауэром первые оправились от изумления и растащили их. Оба нанесли друг другу сильные удары, поэтому и лейтенант, и обер-ефрейтор повалились в жидкую грязь. Мы вытащили их и уложили на спину.

Они хмуро поднялись и под нашими взглядами основательно хлебнули из бутылки. Порта быстро повернулся и пошел обратно к могиле, но Хардер догнал его, положил руку ему на плечо, протянул другую для пожатия и сказал:

— Извини, приятель, нервы. Но ты очень невоздержан на язык. Я знаю, этого не нужно принимать всерьез. Давай все забудем.

Уродливое лицо Порты расплылось в широкой улыбке, единственный его зуб доброжелательно сверкнул на Хардера.

— Отлично. Порта, Божией милостью обер-ефрейтор в нацистской армии, не злопамятен. Но ударили вы меня здорово. Даже не знаю, как. Я знал только одного офицера, который умел драться, это мой весьма уважаемый старый командир оберст[13] Хинка. Однако остерегайтесь этого здоровенного скота Плутона. Он убьет меня или вас, если получит возможность вмешаться в нашу драку. Кулак у него, что у жеребца копыто.

Мы постепенно пьянели все больше и больше. Несколько раз то один, то другой валился на трупы в могиле и приносил мертвым нелепые извинения. Из находившейся посреди церковного двора с красивыми ивами и тополями могилы Порта неожиданно заорал:

— Хо, хо, хо! Это шлюха с документами и прочим, и я ее знаю!

Продолжая трястись от смеха, он бросил Старику желтый билет.

— Черт возьми, это Гертруда с Вильгельмштрассе. Стало быть, откинула копыта! Восьми дней не прошло, как я валялся с ней в постели, а теперь она покойница.

Он нагнулся и осмотрел мертвую Гертруду с большим интересом. Потом, старательно изображая из себя знатока, сказал:

— Погибла от взрыва большой бомбы. Разорваны легкие. Других повреждений нет. Жаль, жаль, первоклассная шлюха. Вполне стоила двадцати марок.

Вскоре после этого мы сбросили Порте и Плутону тело мужчины в шитом на заказ костюме.

— Гертруда, у тебя будет отличная компания, — сказал Порта. — Не какой-то там кобель с передовой вроде меня. Ну вот, ребята, все хорошо кончается. Скажи я ей восемь дней назад, что ее похоронят рядом с господином в лакированных туфлях и белых гетрах, она бы выгнала меня взашей.

Лейтенант Хардер, щурясь, посмотрел на длинный ряд ждущих тележек, которые непрерывно подъезжали с трупами.

— Черт возьми, неужели этому не будет конца? — устало произнес он. — И мы ведь не единственная похоронная команда.

— Похоже, на месте каждого похороненного появляются два новых трупа, — сказал фельдфебель из пятой роты. — Несколько других похоронных команд совсем потеряли самообладание. Нужно вызвать новых солдат.

— Сосунки, — отрывисто произнес Хардер и вернулся к своим спискам.

Вскоре мы расселись на поваленных памятниках. Порта принялся рассказывать историю из своей богатой событиями жизни, но когда стал описывать свое любимое блюдо — фасоль со свининой, — нам пришлось остановить его. Даже полупьяные, мы не могли слушать о еде.