Колесничие Фортуны

– Это умно. Так и сделаю. Насчет дележа я предлагаю так: всю добычу тащим сюда. Надежнее места я в здешних местах не знаю. Ты поставишь свою охрану, я на всякий случай пришлю своих, кто понадежнее, о грузчиках тоже не беспокойся, этого добра хватает. Когда сражение кончится, делим все, как договорились. Ты как?

Лейтонбург немного подумал и кивнул в знак согласия.

– Ну вот и отлично. До встречи в Константинополе. – Ясон еще раз улыбнулся и, помахав рукой на прощание, вышел.

Глава двадцать четвертая

Красиво выживать не запретишь!

Джон Рембо

Душная летняя ночь опустилась на Константинополь. Город был празднично иллюминирован множеством пожаров в честь гостей, посетивших столицу Византии. Императорская галера стояла на рейде, выделяясь среди остальных кораблей своей величиной и боевой мощью, словно лев в волчьей стае. Лейтонбург, вежливо порекомендовав подумать мне над его деловым предложением, пропадал на палубе, видимо, самолично наблюдая процесс расчистки его будущего трона. Однако следует отдать должное его гостеприимству, обо мне он не забыл – слуга, досадуя на мои колодки, как заботливая нянька, кормил меня из рук. Даже сюда доносился шум битвы, боевые кличи и лязг оружия. Наконец я услышал рядом с дверью уже знакомую певучую речь Ясона Кондалакиса.

– Все случилось именно так, как ты и предполагал. Мои люди почти всюду брали венецианцев голыми руками: те были настолько заняты грабежом, что приходили в себя только тогда, когда клинки моих храбрецов оказывались у самого их горла.

– И что ты намерен делать с ними дальше? – заинтересованно спросил Оттон.

– Я уже сделал, – спокойно ответил его собеседник. – Позволил народу свершить свой краткий праведный суд над грабителями. Пока этот плебс упивается сладостной местью, никому и в голову не приходит смотреть, куда исчезают ценности. Остальное мои люди раздают направо и налево – пусть горожане сами разбираются, где чья вещь! – весело расхохотался пират.

– Спасибо, Ясон, я знал, что ты меня не подведешь. – В голосе Лейтонбурга слышались прямо-таки отеческие нотки.

– А когда было иначе? – горделиво отозвался тот. – Прикажи начинать погрузку нашей добычи на корабль.

Видимо, император согласился с этой разумной мыслью, потому что вскоре я услышал гортанные крики команд, шум спускаемых сходней, бряцание доспехов строившейся стражи…

– Эй! Капитан, прием! Ставлю тебя в известность, что мы тут с Меркадье решили поучаствовать в коронации принца Джона, – информировал меня Лис. – А ты там как поживаешь?

– Стабильно. Сижу вот на подушечках, отдыхаю. Присутствую при великом историческом событии. Как я догадываюсь, наш друг Оттон собирается сегодня увенчать свою макушку еще одной императорской короной. Кстати, после того, как Эд поздравит Джона с коронацией, Лейтонбург предлагает на вакантное место любого из своих сыновей на выбор.

– Бедная Англия! Это ужасно! Немецкие сосиски и пиво вытеснят коренной эль и овсянку! – с дрожью в голосе патетически возопил Лис. – Ладно, если для тебя это так важно, соглашайся. В конце концов, думаешь, Меркадье не все равно, сколько коронованных голов отворачивать? В общем, мы маршируем в Ла-Рошель, там дожидаемся Лувара и еще одного кренделя. Я их не знаю, но Эд говорит, что они славные парни, и я ему верю. Следующая остановка, как обычно, Гастингс [54].

– Ладно, до связи, – грустно отозвался я. Минут через десять связь опять активизировалась. «Меня проведывают, как больного», – подумал про себя я.

– Я что-то не понял, Капитан, вы с Лисом поссорились? – услышал я голос Виконта. – Ты это где?

– Приглашен на коронацию нового императора Византии, – ответил я.

– А Лис?

– Напрашивается на коронацию нового короля Британии.