Колесники

— Вас просят подготовить научное обоснование для беспристрастной оценки и возглавить суд, чтобы гарантировать справедливость по отношению к конкретным лабораторным исследованиям, проведенным для подтверждения подлинности представленных артефактов или опровержения таковой…

Сэр Чарльз выругался и приказал виртуальной Вирджинии заткнуться. Он предполагал, что враждебный прием, оказанный «Трепалкой» бедняжке Одинго, утопит ее раз и навсегда в бездонных глубинах юридических документов и полицейских протоколов. Так было запланировано: увести импульсивную девицу в сторону, а самому оставаться в тени и всячески избегать личного участия, поскольку могли возникнуть всякие непредусмотренные сложности. В подобного рода делах сэр Чарльз съел зубы, иначе не удалось бы добиться высокого положения в обществе и беспрецедентной репутации среди себе равных.

К сожалению, у него имелось несколько секретов, которые, выплыв наружу, наверняка уничтожили бы и то и другое.

Значит, надо этого избежать, придумав правдоподобную отговорку: инспектирующая поездка за границу, подготовка важного доклада, выборы комитета по распределению грантов…

Сэр Чарльз собрался было проинструктировать Вирджинию соответствующим образом, как вдруг заприметил ловушку.

А ведь он ни разу в жизни ни от чего не отказывался. Репортеры, знавшие Дэнсмура давно, начнут задавать неприятные вопросы, поскольку считают, что их креатура никогда не упустит возможности сделать рекламу себе и своей опытности. Колесники потенциально являлись находкой столетия, если не тысячелетия; однако вряд ли требования П. Одинго, какими бы они ни были, следует принимать всерьез. Лучше всего — покончить с ними окончательно.

Надо тщательно все обдумать. Слишком поздно отказываться, нанесен удар по его престижу. Любое оправдание прозвучит неискренне, отказ от участия в процессе разворошит целое гнездо шершней, которые до сих пор его не трогали. Единственное, что может спасти репутацию, это положение независимого эксперта. Председательствующим должен стать кто-то другой. А ему следует сослаться на возможный конфликт личных интересов, а также подчеркнуть свою заботу о необходимости абсолютно честного расследования.

Прежде чем эта мысль покинула сэра Чарльза, возникла другая. По-настоящему независимое расследование сможет доказать правдивость истории Одинго. Если его проведут со знанием дела, то так оно и будет.

Взгляд Дэнсмура вернулся к артефакту на столешнице. Он взвесил ржавый изогнутый диск на ладони, будто перед ним лежал ключ к разгадке Вселенной. Возможно, так оно и было.

Мировая величина археологии давно знал, что сей предмет до смешного древен. Сто двадцать тысяч лет, как сообщила лаборатория.

Сэр Чарльз не сомневался: предмет изготовили. Природных образований такой формы быть не могло. В частности, из приложенного заключения следовало, что это монокристалл, создание которого предполагает наличие высокой технологии. Либо на Земле когда-то существовала чрезвычайно развитая цивилизация, что весьма маловероятно, либо эта штука внеземного происхождения. Интуиция археолога ставила на «чужака».

Дэнсмур сознавал, что консервативных коллег ни за что не убедить таким маловпечатляющим доказательством, как интуиция. Он даже не знал происхождения диска — тот был частью партии, ввезенной контрабандно из Турции. В течение двадцати лет Дэнсмур надеялся отыскать что-нибудь более материальное, чтобы подтвердить свою догадку, гарантировавшую не только репутацию, но и бессмертие. И каждый день боялся, что его сотрут в порошок.

Вот и сбылись худшие опасения. Все это неизбежно подводило к третьей мысли: принимая предложение участвовать в расследовании, ему придется дискредитировать Пруденс Одинго безвозвратно. А отклоняя приглашение стать председательствующим, он ставит себя в лучшую позицию, потому что сможет играть более активную роль. Председательствующие, так уж повелось испокон веков, должны вести себя так, словно они беспристрастны и справедливы.

Сэр Чарльз даже соглашался предложить на этот пост одного из своих жесточайших конкурентов… Да, это будет здорово. Он проинструктировал Вирджинию принять предложение секретариата и принялся разрабатывать долгосрочные и тщательные планы.

* * *

Малыш бежал по узким тропинкам между рядами простых блочных домов, мимо маленьких огородиков, некоторые из которых густо заросли сорняками, другие же были тщательно ухожены и радовали глаз опрятными овощными шеренгами, а третьи походили на помойку. Старик, отдыхающий в гамаке, помахал Мозесу, когда тот промчался мимо.

Игрушка в руке мальчика время от времени мяукала. Никакого плана у Мозеса не было. Для карапуза четырех лет отроду мир казался громадной путаницей, и в лучшие времена даже самые знакомые места постоянно вызывали новые эмоции, иногда приятные, иногда — не очень. К тому же Мозес был не вполне обычным карапузом: замечательно ладил с животными, но не с людьми. Он мог запросто уйти в себя и игнорировать все остальное, и никто не знал, что послужило причиной такого отстранения.