Колесниковщина. Антикоммунистическое восстание воронежского крестьянства в 1920–1921 гг.

Мятежи, вспыхнувшие на продовольственной почве в центральных губерниях в 18 и 19 годах…, по своим формам не имеют ничего общего с восстанием здесь. Там бунтовало исключительно мужское население, начинавшее действия с разгона Советов и избиения советских работников. Здесь – совершенно другое. Прежде всего, активное участие в мятеже принимает всё население, начиная от стариков и кончая женщинами.

Самый лозунг повстанцев – против грабежей и голода – говорит за то, что восстание получило своё начало в самой гуще деревни, будучи чуждой какого-то стороннего влияния. Сторонники и всегдашние соратники кулака – деревенские попы – сохраняют полную пассивность… Наблюдалось много случаев, когда попы укрывали от повстанцев красноармейцев и даже комиссаров в своих домах…

Если добавить сюда ещё участие в мятеже не только отдельных коммунистов, но и коммунистических организаций в целом, то можно с уверенностью сказать, что избранный бунтовщиками довольно оригинальный лозунг есть не только агитационное средство, но и нечто другое, что… покоится на истинном положении их в настоящее время.

Здесь бросается в глаза та тупая решимость повстанцев, с которой они принимают смерть в боях с войсками. Каждый из них предпочитает смерть плену (уничтожение более трёхсот человек в Криничной).

Нет никакого сомнения – руководство восстанием в период активной борьбы с войсками находилось в руках враждебных нам элементов. Но с такой же очевидностью не подлежит сомнению и то, что вспыхнуло восстание не в результате враждебной нам агитации.

В процессе борьбы (да такой, когда за всё время боёв из лагеря повстанцев не было взято почти ни одного пленного) установить истинную причину мятежа не удалось. Однако и того, что дошло до меня, достаточно для предположения крупных неправильностей в проведении продразвёрстки местными органами.

Установлено, например, что за сданный в прошлом году хлеб населению Старой Калитвы не было заплачено ни копейки. Развёрстка производилась по едокам, а не по классовому принципу… Информаторы политбюро сообщают о неблагонадёжных действиях местных советработников.

Ни надлежащей поставленной политической, ни правильной советской работы край, видимо, не знал и не видел. За это говорят быстро разложившиеся коммунистические организации на местах при первой вспышке восстания. В процессе ликвидации политическими органами, не исключая и губкома, была проявлена преступная пассивность. Губком не только не предпринимал ничего со своей стороны, но положительно не интересовался восстанием…

Одной из главных причин поражений было бросание против повстанцев первых попавшихся частей и положительная неосведомлённость командования о численности восставших и характере мятежа. Крупное значение имела и нестойкость частей, оказавшихся положительно неподготовленными к борьбе с деревенскими восстаниями»[108].

Вспыхнувшее на юге Воронежской губернии в ноябре 1920 года колесниковское восстание оказалось скоротечным и непродолжительным. Однако оно со всей очевидностью показало как губернской, так и центральной Советской власти на недопустимость дальнейшего проведения в жизнь политики продовольственной диктатуры. Именно грабительская по отношению к крестьянину продовольственная политика и стала основной причиной внезапно вспыхнувшего в ноябре 1920 г. в Старой Калитве мятежа. «Перегибы» при изъятии хлебных излишков, произвол продработников и подготовили ту почву, на которой широкое развитие получили антисоветские настроения местного крестьянства, вылившиеся в конечном счёте в полномасштабное восстание.

Нужно отметить, что продовольственный вопрос был камнем преткновения в отношениях между воронежским крестьянством и Советской властью с самого начала гражданской войны. Однако наибольшую остроту он получил именно в 1920 г. И связано это было прежде всего с голодом, охватившим практически все хлебопроизводящие районы губернии. Недород хлебов поставил местного крестьянина в чрезвычайно тяжёлое положение. В сложившейся ситуации губернская власть должна была смягчить проводимую в это время политику продовольственной диктатуры. Но этого сделано не было. Более того, в условиях всё непрекращающейся гражданской войны был продолжен экономический нажим на все категории местного крестьянства без различия их имущественого положения. Естественно, это создало в губернии напряжённую обстановку. Продразвёрстка в сочетании с голодом поставила на грань выживания значительное количество хозяйств как середняков, так и бедняков.