Колесница

– Да что потешного? – продолжала она. – Всё у нас через одно место. То прочь гонят, то врут, то с кулаками... пиздец какой-то. Когда уже всё это закончится, корнет?

Ракель поняла, что зря пропустила мимо ушей «ненаглядную». Вместо ответа Назар привстал на локте и поцеловал её прежде, чем она успела осознать происходящее.

Поневоле губы поддались, и корнет, не встретив отпора, подключил к делу руки. Тогда Ракель опомнилась и оттолкнула его, подкрепив своё недовольство пощёчиной.

– Ты обещал отстать! – возмутилась она.

– Дурак был. – Назар приподнялся и сел, потирая дважды пострадавшую щёку. – Как мне отстать, если я глаз от тебя отвести не могу?

Негодование и обида вырывались наружу громкими выдохами – чистосердечное признание сделало корнета неуязвимым для любых аргументов. Казалось бы, сейчас всё против него, ему разумно забиться в какой-нибудь угол и помалкивать, но корнет снова делает по-своему – и это обезоруживает.

– Ну врёшь же. – из последних сил сопротивлялась Ракель. – Врёшь! Тебе что я, что другая – лишь бы рядом!

– Я тоже сомневался. – кивнул он. – Всё вспоминал, и ни о чём думать не мог, кроме ночи той проклятой. Но разве можно по упою про собственное предательство забыть? Для меня этот поцелуй ответом стал. Ведь если б я предал тебя тогда, если бы позволил себе лишнего с другой, то и сейчас поцеловать бы не решился.

О злополучном поцелуе Ракель уже успела забыть – так нелепо и быстро он прошёл, оставив после себя только привкус крови с разбитых губ корнета.

– Знаю, что оправданья мне нет, но не смогу заставить себя от всего отказаться. – продолжал он. – То уже навсегда в прошлом, а нас целый мир ждёт.

– Давай не будем сейчас про целый мир. – упрашивала его Ракель. – Не могу. Подумать надо.

За такой ответ ей стало от самой себя противно и стыдно.

Тася не изменила своему таланту появляться из ниоткуда в самый подходящий момент. Счастливая и слегка потрёпанная, она первым же делом собрала волосы на макушке и похвастались новыми серьгами.

– Стащила? – осведомился Назар.

– Не-а! Сделка! – красуясь, говорила Тесету. – Товар за услугу.

Дикарка показала какой-то нелепый, грубоватый жест. Назар понял его сразу и фыркнул от смеха. Следом смысл дошёл и до Ракель.

– Ах ты... жучка ты мелкая! – от удивления Ракель позабыла всю крепкую брань. – Так нельзя, Тася! Надо уважать себя хоть немного. Я же не поленюсь, и всё родителям твоим расскажу при встрече!

– Родители-то так и познакомились. – охотно поделилась Тася.

– Ну скажи хоть ты ей! – в отчаянии Ракель обратилась к Назару.

– Нехорошо это, Таисия. – сурово добавил он.

Глаза его, впрочем, ещё улыбались.

– Однажды вы меня доведёте. – заключила Ракель, прикрывая лицо ладонями. – Что один, что вторая.

– Ладно тебе, Эля! – мурлыкнула Тесету, усаживаясь рядом.

Дикарка стиснула обоих в примирительных объятиях. Ракель старалась не думать о том, вымыла ли Таська руки после своих услуг.

– Тут, говорят, драка. – опомнилась Тася. – Драку видели?

– Участвовали. – вздохнула Ракель.

– Мало того. – аккуратно высвобождаясь, добавил корнет. – Я, кажись, понял, кто это был такой.

9. Сызнова

Пёстрая кирпичная часовня возвышалась перед глазами – она требовательно, даже нагло притягивала внимание, хотя не так уж сложно было выделиться среди скучных бараков и складов внутреннего города. Луковку её купола венчало круглое оконечье, или, если точнее, кольцо – символ веры.

Оглядывая строение, Ракель пыталась примерить к мыслям всё, что корнет поведал на досуге. К своему стыду она считала его круглым неучем, а он, как выяснилось, что-то смыслил в такой непростой области, как религия.

По рассказу Назара, раньше точно такая же часовенка стояла и в Подбени. Будучи ребёнком, он вместе с родителями посещал ежедневную проповедь, вёл которую отец Устин – тогда ещё совсем молодой настоятель, но уже полюбившийся многим за хлёсткое слово и непримиримый нрав. Нетрудно догадаться, что помимо поклонников у такой яркой личности имелись враги и завистники. Изгнание отца Устина стало вопросом времени.

С его уходом на Пустырь в Подбени объявилась целая армия подражателей, но никто в итоге так и не смог заменить Устина – слишком жалко звучали обличающие лекции из уст тех, кто до смерти запуган судьбой предшественника.

Ракель не знала всей этой истории – на момент её детства опустевшая часовня давно была снесена, а священники позабыты. Те времена застал отец, но он не проронил о них ни слова.

А Назар помнил всё. Пытливым разумом мальчишки он ухватил события, слова, лица. Так они и покоились глубоко в памяти, пока их не пробудила встреча на рынке. В лице нападавшего Назар не сразу, но всё же признал давно изгнанного настоятеля Подбенской часовни. Мало удивительного в том, что для Устина жандармская униформа сработала как команда «фас».

В поисках старого наставника корнет поднял на уши весь Стажай. Ракель, бессильно бранясь, прочесала казематы, Тася вызвалась опросить бедняцкий квартал. Но оказалось, что с буйным настоятелем обошлись вполне себе по-стажайски – выписали конский штраф и отпустили восвояси.