Колесница Гелиоса

Он наклонился над «разбитым» кувшином, из которого вытекло все вино, наткнулся рукой на ровный, с небольшими щербинками пол и изумленно воскликнул:

— О боги! Что это?..

Он стал оглядываться, всматриваться внимательней в кости, ложки, кубки и только теперь понял, что все это искуснейший обман зрения, изображенный выложенными на полу цветными камушками мусор.

— Во дворце Аттала не принято, чтобы гости бросали обглоданные кости на пол, — довольный произведенным эффектом, засмеялся Аристарх. — Это всего-навсего — «азаротон ойкон» — замусоренная комната!

— А я уж решил, что это взаправду… — пробормотал Эвбулид, сконфуженно пожав плечами.

— Не только ты! — успокоил его лекарь. — Все, кто впервые входит сюда — сенатор, вельможа или базилевс, гость Пергама, торопятся поскорее поднять полу тоги, халата или хитона и обходить эту «грязь»! И я не был исключением! Я горячо убеждал Аттала, начальника кинжала и всех слуг немедленно навести здесь порядок, доказывал, что отсюда во дворец проникает множество заразных болезней, и никак не мог понять, почему они так весело хохочут. Вот и ты повеселел. Идем же к базилевсу!

Аристарх повел Эвбулида по коридору. Они ступили на покрытую пурпурным ковром лестницу. Грек, качая головой, сказал:

— Конечно, Квинт Пропорций явился для меня исчадием всего того, что я испытал. Но я видел его в бою — он честен, неспособен на коварство! Брата его я знал, конечно, меньше, но, по словам Квинта, он хоть и купец, но тоже истинный римлянин. Может, тот раб из Сицилии что-то напутал? Не может быть, чтобы на это пошел один из Пропорциев.

Они поднялись по лестнице. Аристарх обратился к скрестившим копья перед дверью рослым охранникам:

— Мы к базилевсу!

— Не велено! — ответил один из них.

— Как это? — удивился лекарь.

— Не велено, и все! — недвусмысленно накреняя копье, отозвался другой.

— Даже мне? — отступил на шаг Аристарх.

— Особенно тебе! — почти в один голос ответили охранники.

— Странно, — задумался лекарь и, пожав плечами, решил, пока царь занят, продолжить осмотр дворца.

Он подвел Эвбулида к ближайшей двери и предложил осмотреть знаменитый зал с полами Гефестиона.

Грек отказался, сославшись на усталость. Тогда лекарь снова пошел к охранникам и спросил, чем же занят царь. Узнав, что у него был римлянин, он оттащил за древко одного из охранников в сторону, оттолкнул другого и ворвался в комнату.

Проследовавший за ним Эвбулид увидел распростертого на полу человека.

— Аттал, ты жив?! — бросился к нему Аристарх и закричал, приподнимая беспомощную голову царя: — Эй, все, кто там — на помощь!

Эвбулид с охранниками подбежал к нему, но было уже поздно. Аттал, с трудом разлепляя побелевшие губы, чуть слышно прошептал:

— Аристарх… от него нет… противоядия… — и уронил голову на колени лекаря.

Один за другим в комнату вбегали воины, слуги, вельможи.

— Ну, сделай же что-нибудь! — молил Аристарха начальник кинжала.

Тот бережно опустил голову мертвого базилевса на пол, и, прикрыв ее полой халата, тихо проговорил:

— Я бессилен перед такой смертью.

— Что?! — взревел Никодим. — Ты хочешь сказать, что величайший и бессмертный… — запнулся он.

— Да, — кивнул Аристарх. — Он уже беседует с небожителями.

— Проклятье! — прошептал начальник кинжала. — Где римлянин, который ему позировал?!

— Только что был во дворце! — отозвался один из охранников-фракийцев.

— Да, — подтвердил другой. — Мы видели, как он входил в зал с полами Гефестиона!

— Так тащите его сюда! — пиная их, закричал Никодим.

Охранники со всех ног бросились из зала и через несколько мгновений вернулись.

— Его там уже нет! — доложил один, и второй добавил:

— Он, наверное, уже вышел, ведь у него был указ!

— С царской печатью!

— Что?! — закричал начальник кинжала и, бросившись к мертвому Атталу, приподнял его правую руку с перстнем. — Все ясно! — выдавил он из себя, увидев на ковре капли воска. — Этот мерзавец ускользнул из дворца. И завещание наверняка с ним! Если его не остановить, все пропало — Пергам станет римской провинцией, а все мы — жалкими подданными сената…

— Это Пропорций! — вдруг закричал Эвбулид, показывая пальцем на восковой бюст. — Не знаю, Квинт или Луций, но это Пропорций!

— Вот оно что, а Приск назвал его Гнеем Лицинием… И этот Лициний, насколько мне известно, остановился в доме Эвдема! — пробормотал Никодим и закричал, подталкивая по очереди воинов к бюсту: — Смотрите и запоминайте! Этого человека вы должны привести мне сегодня живым или мертвым! Ищите его во дворце Эвдема, на дороге к Элее, где угодно, но если его к вечеру не будет здесь, то палач оставит от ваших тел точно такие же бюсты! А римляне через месяц не оставят от меня с палачом даже этого… — чуть слышно добавил он.

— Аристарх! Что же теперь будет?! — схватил за руку лекаря Эвбулид. — Я так и не стану свободным?

— Подожди! — отмахнулся от него Аристарх. — Сейчас речь идет о свободе миллионов людей, а заодно и твоей жизни! Только бы этот негодяй оказался сейчас во дворце Эвдема…