Колесница призраков

Она едва сдержалась, чтобы не броситься назад, но старик вновь возник рядом и поманил ее за собой в комнату – Катя замерла на пороге. Ей показалось, что она попала в лабораторию средневекового алхимика. Всюду: в шкафах, на столах, на подоконниках, на полу – стояли стеклянные и медные сосуды, в которых кипела и едко клубилась какая-то вонючая жидкость. От пола к потолку и обратно, поддерживаемый двумя деревянными опорами, вился змеевик, в тазу вымачивались травы. В большой бутыли плавала заспиртованная кобра, а по углам, нанизанные на кожаный шнурок, висели засушенные летучие мыши. Среди разбросанных в беспорядке старинных книг и переплетенных тетрадей торчал человеческий скелет, одетый в отлично сохранившийся мундир статского советника с орденом Станислава в петлице.

Пока Катя с удивлением и ужасом разглядывала скелет и колбы, старик стоял сбоку, прислонившись плечом к стене, и пытливо смотрел на нее. Вспомнив, зачем она сюда пришла, девушка протянула руку к карману, где у нее лежал датчик, и вдруг услышала странный скрипящий звук. Не понимая, что это, она тревожно повернула голову и вдруг сообразила, что звук, похожий одновременно на скрип и на лай, – смех. Старик смеялся, прикрыв беззубый рот ладонью. Перестав смеяться, он подошел к девушке, с неожиданной силой перехватил ее руку своей жилистой сухой рукой и вытащил из ее кармана датчик. Катя вскрикнула.

Старик, словно испугавшись ее визга, разжал ладонь и отступил на шаг.

– Прости, я думал, это кинжал. Думал, ты хочешь зарезать меня, и это меня насмешило. Меня нельзя убить, нельзя даже ранить, – сказал он скрипучим голосом, в котором звучал непонятный акцент.

Услышав голос старика, Катя от неожиданности сразу перестала визжать. Сомнений не было: она первый человек за последние десять – пятнадцать лет, с кем старик заговорил. Одновременно акцент старика напомнил ей одну завораживающую, леденящую кровь историю, которую ей недавно довелось услышать.

– Фесандопулос! – невольно воскликнула она. Воскликнула, сама не зная зачем, повинуясь скорее интуиции, чем здравому смыслу. Действительно, откуда могла она знать, что у старика есть что-то общее с греком, жившим двести лет назад?

Старик вздрогнул.

– Откуда ты знаешь мое имя? Никто из тех, кто помнил его, не может быть жив! – пораженно спросил он.

– Но вы, почему живы вы? – спросила Катя, все еще не веря, что угадала.

Старик нахмурил свои поредевшие брови.

– Это длинная история. Из ныне живущих ее уже никто не знает, ты будешь единственной, хе-хе… Но, прежде чем я расскажу тебе все, будь откровенна и ты со мной. Откуда тебе известно мое имя?

– Я случайно догадалась. Недавно я слышала один рассказ, – уклончиво ответила Катя.

Ей не хотелось называть князя Багрятинского, но провести старика ей не удалось.

– Этот ваш неизвестный друг, конечно, тот гусар-неудачник, который проиграл мне в карты свою бессмертную душу? – усмехнулся Фесандопулос. – Заклинаю вас, сударыня, никогда не делайте ставку на душу. Пропадет ни за грош, смею вас заверить. Ну да ладно, оставим на время гусара. Что говорить о нем? Мало ли на свете нелепых, увлекающихся, влюбленных гусаров? Хоть пруд пруди!

– И совсем не пруд пруди! – с горячностью воскликнула девушка и залилась краской, до глубины души обиженная за князя.

– Э, поначалу всем так кажется… – скривился Фесандопулос.