Колесница времени

Татьяна Степанова Колесница времени

Глава 1 Зимнее время

Зимнее время…

Утро осеннего дня. За окном, как и ночью, — огни, огни, реклама.

Огромный город и пригороды не спят — как определить, «уже не спят» или «еще не спят»? Как определить?

Народ торопится на работу, штурмует автобусы и маршрутки, поток людей течет в метро — это утром. А вечером — та же картина: люди спешат с работы домой в темноте среди ярких огней большого города.

Порой так страстно и жадно ждешь утренней зари.

Но все какие-то сумерки — осень, осень с дождями и туманами.

А так нужен, физически нужен рассвет.

Хоть какое-то окно, хоть какая-то передышка.

Сумерки лишают воли и сил.

В сумерках клонит ко сну, но спать нельзя.

Нельзя же все время спать — из мрака ночи — в сумерки дня — и опять во мрак ночи!

Вставать на работу и мчаться домой с работы во тьме при ярком электрическом свете, в потоке машин, в нескончаемой пробке, под грохот поездов метро, под гудки электричек на подмосковных перронах…

Светлого времени суток совсем мало.

Осенний туман и дождь за окном. Даже в полдень мы включаем лампу, чтобы почитать что-то на досуге.

Что-то интересное почитать — про жизнь, про смерть, про страсть, про любовь, про одиночество, про быт, про связь времен и про борьбу света с тьмой.

Какую-нибудь интересную, захватывающую историю, полную тайн, интриг, неожиданных поворотов сюжета.

Такие истории из книг спасают от одиночества и тоски.

И повседневные дела и заботы тоже вроде как спасают.

Но порой мы садимся у окна, устав от окружающей нас темноты, и смотрим — туда, туда, вдаль.

Когда первые лучи окрасят облака в золотисто-розовый цвет.

Нежная заря — Аврора — улыбнется нам с прокисших осенних небес.

И вся эта невозможная хмарь, сумеречная жуть будет сметена свежим утренним ветром.

Каждое утро я просыпаюсь в надежде, что это произойдет.

Время в принципе ведь ничего не значит.

Это просто иллюзия.

У нас ведь у каждого свои собственные биологические часы внутри. И это — благо. Это наша индивидуальность.

Это наша личная внутренняя свобода.

Свобода, о которой мы все так мечтаем, хотя порой и не признаемся в этом сами себе. И не говорим этого вслух.

У времени ведь нет границ. И обозначить его «летним» или «зимним» можно лишь условно.

Все равно ведь рассветет. И солнце покажется из-за туч. И Аврора — заря — нежная и яркая, всегда новая, как в первый день творения, нам всем улыбнется.

Глава 2 Выстрел

Крутить педали велосипеда — одно удовольствие. Легко, проворно. Только надо соблюдать осторожность, потому что путь пролегает по загородному шоссе к железнодорожной станции. И по шоссе то и дело свистят, громыхают, проносятся, пролетают мимо авто.

Если держаться так, чтобы транспорт шел навстречу, то ничего, только вот фары машин глаза слепят. И вроде час еще не поздний, всего около девяти. Но это октябрь, точнее, последние дни октября — темнеет рано и кругом так сыро и полно луж, потому что дождь минуту назад перестал и вот уже припустил снова.

Ехать на велосипеде под зонтом кто пробовал? Неудобно это, никуда зонт не приторочишь, поэтому — капюшон куртки на голову пониже, саму куртку застегнуть поплотнее и нагнуться к рулю и крутить педали.

Легко, свободно…

Мокнуть под этим осенним дождем.

Вообще-то тепло на улице, и воздух такой приторный немножко, влажный, насыщенный прелью листвы и бензином.

Скоро, совсем скоро с загородного шоссе откроется поворот на тихую аллею, по ней можно доехать до железнодорожных путей, а там и станция. И электрички долго не придется ждать. На этом перроне останавливаются все поезда, потому что это совсем рядом с Москвой, хоть уже и загород.

А вон там, подальше, еще один поворот с шоссе, там Москва-река и яхт-клуб. И вокруг фешенебельная зона — коттеджные поселки, бывшие старо-дачные места, застроенные особняками.

Очень приличное по городским меркам место — богатое, комфортное для проживания, экологически чистое.

Когда-нибудь и я поселюсь в таком месте…

Так думал парень двадцати двух лет, крутивший педали велосипеда, спешивший по загородному шоссе к станции, к электричке, что помчала бы его и верный велосипед с Москвы-реки в саму Москву, к метро, где поезд подхватил бы его в свою утробу и повлек в спальный район. Там парень снимал койку в двухкомнатной квартире, где помимо него жили еще пять человек.

Все приезжие. Каждый занимался своим делом в столице и в проблемы, чаяния и надежды других жильцов особо не вникал. Потому как постояльцы просыпались рано, уходили из квартиры, а возвращались кто как — кто вечером, кто ночью, а кто и вовсе через сутки, потому что таковы правила рабочей смены.

Фархаду Велиханову, приехавшему в столицу из Уфы, — так звали велосипедиста, приходилось тоже вставать рано, а возвращаться когда как. Все дни он крутился как белка в колесе. Сейчас вот, например, работал. Точнее, подрабатывал водителем в богатой семье.