Колесо Бесконечности

— Подожди! — отчаянно прошептал Растим и начал быстро жестикулировать. У ариаденских актеров существовал язык знаков, предназначенный для неслышной передачи указаний во время сложных спектаклей. Дория неожиданно захлопала в ладоши и переместилась по сцене влево, говоря что-то о танцевальном празднике в городе. Фирак, Гардик и Киллия выскочили справа и начали выделывать замысловатые па; за ними следовали подростки с Алдоси. Фирак крутил над головой сеть, так что казался скорее сбежавшим от смотрителей сумасшедшим, чем участником праздничных танцев.

Гизар вытаращил на них глаза и попятился. Маскелль, пользуясь суматохой, скользнула на сцену, и марионетка сразу почувствовала ее присутствие, повернулась и выставила вперед руки с деревянными пальцами, похожими на когти. Когда Гизар кинулся на Маскелль, та ударила его в грудь своим посохом, опрокинув легкое тело куклы на спину. Фирак накинул на марионетку свою сеть, и в следующий момент Маскелль, Фирак и Гардик потащили тварь за кулисы. Зрители разразились радостными аплодисментами.

Растим и старая Мали обежали фургоны сзади и присоединились к остальным. Впятером им удалось оттащить брыкающуюся куклу к фургону Растима и запихнуть в ящик, не привлекая к этому нежелательного внимания. Все, кто находился на пристани, следили сейчас за игрой актеров и сочли происшедшее необходимым по ходу пьесы.

Маскелль снова начертила углем магические знаки и запечатала ящик воском, стараясь не обращать внимания на стук и треск внутри.

— Как ему удалось выбраться? — спросил Гардик, все еще не отдышавшийся после борьбы. Марионетка укусила его за руку, и теперь старая Мали вытаскивала из руки занозы.

Шум, производимый Гизаром, стих, когда Маскелль начертила последний символ. Она отодвинулась от ящика и села на пятки.

— Видишь, где была стерта печать? Тварь заставила кого-то уничтожить удерживающий ее символ и потом забыть об этом. Все вы занимались подготовкой к представлению, так что оказаться жертвой мог кто угодно. Не так уж трудно заставить человека, открывающего ящики, открыть еще один.

— Не так уж трудно… — испуганно прошептал Фирак. — Но почему тогда марионетка не делала такого раньше?

Маскелль взглянула на встревоженного Растима.

— Она становится сильнее.

Гардик выругался, а Фирак застонал.

— Но мы теперь ближе к Дувалпуру и к верховному жрецу, — поспешно сказал Растим. — Через несколько дней все кончится.

— Если мы тогда еще будем живы, — мрачно заметил Гардик. — Ой! Последнее относилось к старой Мали, которая, должно быть, ковырнула глубже, чем было необходимо, чтобы вытащить последнюю занозу.

— Что нам нужно, — сказала Маскелль, прерывая начавшийся спор, — так это хороший замок. Ключ будет у меня.

— Возьми тот, которым запирается шкатулка с деньгами, — предложил Фирак. — Оттуда все равно нечего будет красть после того, как мы расплатимся с хозяином.

Ругаясь себе под нос, Растим принес замок, и Маскелль заперла ящик. Конец разговору положили Дория и Тераза: свои последние реплики они чуть ли не выкрикнули, чтобы поторопить на сцену Фирака и Гардика. Актеры кинулись по местам, а Маскелль медленно обошла фургон, качая головой. Ей хотелось бы думать, что бегство марионетки и было причиной ее беспокойства, но ее не покидало чувство, что это лишь начало неприятностей и главные беды еще впереди.

Маскелль вернулась на прежнее место позади зрителей и стала высматривать синтанца, но того нигде не было видно.

ГЛАВА 3

Когда представление уже близилось к концу и почти все члены труппы были на сцене, что-то заставило Маскелль взглянуть на берег у пристани. Свет ламп на балконах туда не доставал, тени были непроглядно черными… Свет! Маскелль резко выпрямилась. На причале ведь должны гореть фонари, чтобы суда, идущие по каналу ночью, не врезались в сваи. Фонари там и горели, она их видела, когда раньше смотрела в ту сторону.

Маскелль поднялась на ноги; колени ее после долгой неподвижности заболели. Она обошла сидевших перед сценой зрителей, оставаясь вне освещенного факелами круга. Рыбаки и нанятые малиндийцами стражники играли в кости, и никто и не взглянул в ее сторону.

Ближе к берегу было совсем темно: здания пристани заслоняли иногда проглядывающую между туч луну. Маскелль могла судить о том, как близко к каналу она подошла, только по шуму воды и по тому, что ноги ее начали скользить в грязи. Она на ощупь нашла мостки, ведущие к причальным сваям, и спустилась к самой воде. Проведя рукой по шершавой поверхности дерева, она нащупала висевший на крюке фонарь — стекло его было еще теплым.

«Значит, что-то появилось из реки и погасило фонари, — подумала Маскелль, нащупывая посохом ступени и поднимаясь по ним. — Но где оно теперь?»

Представление закончилось, актеры раскланивались перед зрителями. Малиндийцы топали ногами и громко кричали, выражая свое восхищение. Маскелль отошла подальше от расходящейся толпы. Она видела, как смотритель пристани размахивает руками, показывая на сваи; кто-то бросился выполнять приказание и вновь зажигать фонари.