Колесо Фортуны. Репрезентация человека и мира в английской культуре начала Нового века

Рэли спешил во дворец с поручением от своего начальника, лорда Грея, английского наместника в Ирландии, к кому-то из сильных мира сего. Он стоял у Холбейнских ворот, когда из них вышла королева Елизавета в сопровождении испанского посла и принца Анжуйского. Вышла, чтобы остановиться в замешательстве: путь процессии преграждало месиво из подтаявшего снега и грязи. Дальнейшее стоит замедленной съемки. Пышность королевской свиты. Золотая парча королевского платья – Елизавета любила золотистый цвет. Легкая снежная пыль, танцующая в воздухе. Желтоватое месиво дороги. И – алым всполохом – прочерчивающий широкую дугу бархатный плащ, отделанный драгоценностями, брошенный бедным дворянином Рэли под ноги своей королеве.[672] Жест подчеркнуто театральный. Но английский королевский двор того времени воистину был «великим театром». Театром, в котором директором, режиссером и исполнительницей главной роли была королева.

И тем промозглым зимним утром девонширский дворянин оказался ее достойным партнером.

Последнее нуждается в пояснении. Один из исследователей Ренессанса обронил меткое замечание о том, что все Возрождение, истоки которого мы видим в Италии, обязано своим появлением на свет «средневековой концепции всемирной империи».[673] Обращение к наследию античности было продиктовано стремлением возродить империю в том виде, в каком ее знал век Августа. Более того, эта ностальгия по утраченному величию единой монархии приобретала весьма явственный антикатолический оттенок именно на Святой Престол многие мыслители, начиная с Данте, возлагали ответственность за то, что некогда цельная империя погрязла в бесчисленных распрях, ибо, стремясь к усилению своей власти, папы не останавливались перед тем, чтобы провоцировать столкновения европейских королевских дворов. В Англии этот комплекс идей, наложившись, с одной стороны, на сформулированное еще Гальфридом Монмутским представление о том, что англичане являются единственными истинными наследниками славы римлян,[674] а с другой – на англиканскую доктрину верховной власти короля над государством и Церковью, вызвал к жизни концепцию Великой протестантской империи.[675] Восшествие на престол Елизаветы внесло в эту картину эсхатологический оттенок, ибо, казалось, сбывается пророчество Кумской Сивиллы, что «Золотой век Сатурна вернется на землю с явлением девы, которая принесет с собой справедливость».[676] Источником пророчества являлась в данном случае та самая четвертая эклога Вергилия, в которой видели и предсказание о рождении Христа, что повышало «авторитетность» текста:

Круг последний настал по вещанию пророчицы Кумской,
Сызнова ныне времен зачинается строй величавый,
Дева грядет к нам опять, грядет Сатурново царство.

(IV, 3–6. Пер. С. Шервинского)

Образ Королевы-Девственницы приобретал особый сакральный статус, а экзальтированное ей поклонение получало высочайшую санкцию… И расстелив плащ перед Королевой на глазах у испанского посла и принца Анжуйского, сопровождавших Ее Величество, Рэли не только явил свое преклонение перед властительницей и – женщиной. Он продемонстрировал иностранцам самую суть государственной доктрины…

Легенда утверждает, что на следующий день Рэли, столь достойно проявивший себя в мимолетной уличной сценке, был призван Ее Величеством для аудиенции. Что ж, если этой истории не было, ее стоило выдумать.

И все же Рэли фантастически не вписывался в свою эпоху. В нем все было слишком. Слишком благороден, слишком умен, слишком блестящ. Характерно, что при всей своей симпатии к нему Королева так и не включила его в члены Тайного совета. Туда входили люди поординарнее.

А Рэли – даже для современников он был загадкой. За ним не стояло ни партии, ни влиятельных покровителей. Всю жизнь он действовал в одиночку, на свой страх и риск, преследуя одному ему ведомые цели и заставляя считаться с собой все европейские дворы. Личный враг короля испанского, личный враг короля английского. Искатель Эльдорадо – и философ, солдат удачи – и первый вельможа королевства, государственный изменник, приговоренный к позорной казни, – и воспитатель наследника престола, фаворит королевы, поэт, мореплаватель, политзаключенный. Самый блестящий, самый талантливый и самый ненавидимый человек в Англии.