Колесо Фортуны. Репрезентация человека и мира в английской культуре начала Нового века

Мы видим, что турниры в День восшествия на престол были больше, чем просто развлечением. Они давали возможность определенным образом регулировать отношения сюзерена и подданных, позволяя последним заявить о своей позиции, в том числе и по вопросам текущей политики, urbietorbi. На турниры приглашались иностранные послы и почетные гости, что превращало ристалища в своеобразное средство внутренней и внешней пропаганды. Так, Роберт Уайт, один из помощников Государственного секретаря Роберта Сесила, писал своему патрону: «Ее Величество весьма озабочены тем, чтобы в этом году на День восшествия на престол были устроены блестящие церемонии, турнир и сражение, которые бы произвели впечатление на русского посла» (1601).[362]

Неизвестный художник. Портрет сэра Джеймса Скюдамора. Ок. 1595–1600 гг. Коллекция Джона Э. С.Лукаса-Скюдамора

Вокруг турниров сложилась и определенная литературная традиция, в ее «высоком изводе» представленная «Аркадией» Сидни и «Королевой фей» Спенсера, но породившая вместе с тем и описательные поэмы, носящие характер «уложенных в размер» светских хроник: «Полигимнию» и «Английские празднества»[363] Роберта Пила и целый ряд других текстов.

Турниры в День восшествия на престол породили и свою иконографию: рыцарь, одетый в доспех, стоящий в пейзаже, часто – опирающийся на копье, при этом, как правило, мы видим его щит с начертанной на нем импрессой. Таковы портреты-миниатюры Роберта Деверо, графа Эссекса (ил. 35), и Джорджа Клиффорда (ил. 36), графа Камберленда, работы Николаса Хилльярда; портрет сэра Джеймса Скюдамора кисти неизвестного художника и ряд других произведений. Отметим, что в 1580-е г. мы встречаемся с рядом инноваций в английской миниатюре: появляются работы, на которых портретируемый изображен в рост, и миниатюры с девизами[364] – в обоих случаях, несомненно, присутствует влияние «турнирной иконографии».

На миниатюре Хилльярда (1590) мы видим графа Камберленда, когда он стал Королевским чемпионом, приняв обязанности, переданные ему сэром Генри Ли, который в 1590 г. вышел в отставку, чтобы покинуть двор и осесть в своем поместье Дитчли. Граф стоит, осененный кроной раскидистого дерева, на заднем плане виднеется пейзаж Уайтхолла. К его шляпе прикреплена перчатка королевы – символ Королевского чемпиона. Поверх доспеха на графе – небесно-голубое одеяние цвета лазури, которая в геральдике символизирует верность и безупречность. Рукава одеяния, как и шляпа, расшиты изображениями армиллярной сферы и оливковой ветви, означающих готовность сделать все, чтобы сохранить мир в мироздании. Об этом же говорит и импресса на щите: земля, над которой изображено Солнце, а под ней – Луна, девиз же гласит: «Hastaquando» («Доколе копье»), т. е. он готов преломлять копье во имя королевы, покуда светила не остановят свой бег (ил. 36).

Заметим, что астрономический символизм был в принципе характерен для импресс, с которыми рыцари выезжали на турниры в честь Дня восшествия на престол. Фрэнсис Амелия Йейтс связывает это с влиянием «Книги о рыцарском ордене» Раймонда Луллия, вышедшей в Англии в первой половине 80-х г. XVI в. в переводе Уильяма Кэкстона.[365] Луллий стремится вписать рыцарское служение в общий порядок бытия: как Бог управляет семью светилами, а те, в свою очередь, правят всем в дольнем мире, так Государь, подобно Богу, правит своими рыцарями. И елизаветинские рыцари (подобно рыцарям «Аркадии» Сидни или «Королевы фей» Спенсера) вращаются вокруг государыни, словно планеты.[366] Потому неудивительно, что, как свидетельствует Уильям Кэмден, Генри Ли на одном из турниров выезжал с импрессой, изображающей созвездие Короны (Ариадны), девизом же ее было «Caelumque solumque beavit» («Несет счастье небу и земле»);[367] импресса еще одного рыцаря изображала Солнце, освещающее своими лучами звезду, наполовину закрытую облаком, а девиз в данном случае гласил: «Tantum, qantum» («Постольку, поскольку»);[368] на импрессе другого были представлены созвездия Льва и Девы и надпись: «Hisegoproisidiis» («Ими я поддержан»);[369] и т. д. Это же дает ключ и к прочтению символики, украшавшей доспех Генри Ли, специально заказанный им к турниру 1590 г., на котором он сложил с себя обязанности Королевского чемпиона: на нагруднике с обеих сторон было выгравировано Солнце, к которому стремится Феникс.

Эскиз доспеха Генри Ли, в котором он выступал на турнире 1590 г.