Колесо Перепёлкина

Но последняя мысль была такая слабенькая, что и не надежда, а так…

Второклассники вереницей пошли по коридору второго этажа, вниз по лестнице. Вася двигался на жидких ногах, будто на казнь.

На первом этаже уже стояли пестро-клетчатыми шеренгами лицом к лицу два третьих класса и второй «Б». Второй «А» в две линии пристроили рядом. Вася оказался во второй шеренге. Но от этого было не легче.

— А для чего нас построили-то? — шепнул Васе Шурик Кочкин. Он ничего не знал, конечно. Вася закусил губу.

Учительницы во главе своих классов стояли молча и важно, как генералы. Чего-то ждали. Наконец по левой лестнице сошел в нижний коридор завуч Валерьян Валерьянович. Тоже с генеральским достоинством (хотя и тощий). Остановился в начале шеренг. Его черная гладкая прическа блестела, как туфли.

— Дети, — сказал Валерьян Валерьянович громко, но мягко. — На улице прекрасная погода, и можно гулять, играть и радоваться близким каникулам. Но я вынужден задержать вас, чтобы решить один неприятный вопрос. Это касается вашего товарища… Перепёлкин Вася из второго класса «А», подойди ко мне…

На него заоглядывались. Юля Терехина, стоявшая впереди Васи, испуганно отодвинулась. И… что ему было делать-то? Увязая в стыде, как в липкой каше, Вася побрел к завучу. И все смотрели, как он бредет с головой ниже плеч. И тугой, как резина, воздух забивал ему уши.

Вася подошел. Стал смотреть на кончики блестящих туфель. В них отражались лампы — они горели, несмотря на солнце за окнами.

Завуч легонько взял Васю за рюкзачок и поставил к себе спиной.

— Надо, чтобы все тебя видели и ты видел всех… И не опускай лицо. — (Но Вася все равно опустил. Странно, что глаза оставались сухими). — Вчера Вася Перепёлкин отличился тем, что за две-три минуты множество раз нарушил дисциплину. Опоздал на уроки. Нагрубил дежурному старшекласснику. Отказался выполнить его требования. И — это самое скверное — нарушил строжайшее правило передвижения по школе. Обругав дежурного, он бросился наверх по лестнице, предназначенной исключительно для спуска. Такое не позволено никому, даже выпускникам. А когда я остановил Васю Перепёлкина и потребовал спуститься обратно и пройти по той лестнице, по которой следует, он заупрямился самым непозволительным образом. Казалось бы, что особенного? Да, ошибся, сгоряча нарушил правило, так будь добр хотя бы исправить ошибку… Однако каприз этого второклассника зашел так далеко, что он мне… нет не нагрубил, но отчетливо дал понять, что распоряжение завуча — глупое…

Вася слышал эту речь, как сквозь ватные пробки. Но все же различал слова. И понимал, что вранья в речи больше, чем правды, но это его не задевало. Он смотрел исподлобья в пространство между клетчатых шеренг, на ступени дальней лестницы. «Проклятой лестницы»… И стоял он, кстати, не «как положено». Съежил плечи, сдвинул носки кроссовок, суетливо мял отвороты на шортах. Вот удивительно — как ни чистил штаны, а за отворотами остались сухие семена прошлогодней полыни с пустыря. Вася ощущал их чуть заметный горький запах…

— И все же Вася Перепёлкин не столь уж плохой мальчик, — продолжал завуч. — Мы поговорили с родителями, с учительницей и выяснили, что он не отпетый хулиган, не двоечник и раньше у него не было серьезных нарушений дисциплины. Поэтому решили не наказывать Васю за вчерашние капризы. Мы уверены, что он все поймет и исправится. Васе Перепёлкину остается только одно: исправить вчерашнюю главную ошибку. Сейчас он поднимется по той лестнице, по которой не захотел идти вчера. Потом он по второму этажу пройдет к лестнице для спуска, вернется сюда, и мы встретим его… с пониманием, что он осознал свои ошибки. И не будем сердиться, что потеряли из-за него несколько минут… Ступай, Вася Перепёлкин… — Валерьян Валерьянович легонько толкнул его в плечо.

И Вася — с горящими ушами и будто замороженными ступнями — пошел.

«Как сквозь строй…»

Он не смотрел по сторонам. Смотрел только на свои кроссовки — они медленно, непослушно ступали по длинным желтым половицам. Стуканье подошв пробивалось через тугую глухоту в ушах. Васе некуда было девать руки, и он то сжимал, то разжимал пальцы. Потом вцепился в лямки рюкзачка…

«Когда же это кончится?»

Коридор был, словно километр… И все таки он закончился (через целую вечность). Вася увидел первую ступеньку и деревянно шагнул на неё. И… глухота в ушах сразу исчезла. Послышался звон. На второй ступеньке звон рассыпался на короткие ноты:

День — динь…

Тень, сгинь…

Знакомая песенка. Она словно утешала Васю. Но не только утешала. Звуки стали твердыми, как стальные шарики. «Вася, держись…» И еще: «Вася, покажи им…»

А что показать?

Однако он уже понимал, что…

«Но ты же слово дал!»

«Я дал, что поднимусь! Я не обещал спускаться!»

Наконец — второй этаж. Надо повернуть в коридор, пойти к другой лестнице — и вниз… Но Вася пошел выше. Все быстрее, быстрее… Потому что возвращаться туда, к ним было сверх сил. Уже и не стыдно даже, а просто противно, тошно. Он не вернется никогда!