Колесо превращений. Книга 3: Где ты, реликтовый ухоноид?.. (СИ)

Милав проснулся от чувства лёгкости и свободы. Удивившись непривычному состоянию, росомон открыл глаз. Так и есть! Бальбад, сам того не ведая, перенял все плохие привычки ухоноида. Мало того, что кок всегда лезет туда, куда его не просят, так он ещё и наплевательски относится к своим обязанностям! Его же нормальным языком просили подежурить первым, а потом по очереди разбудить кузнеца и сэра Лионеля! А что сделал хитроватый морячок? Он уснул!

Глядя в чистое небо, Милав с удовольствием потянулся, хрустнул суставами, улыбнулся безоблачной сини и сел. На Бальбада он больше не смотрел, потому что увидел нечто такое, отчего мгновенно позабыл про кока-ослушника: вокруг, куда только доставал взгляд росомона, простиралась вода - настоящая, необозримая, неоглядная Великая Водная Гладь...

Некоторое время кузнец не мог прийти в себя.

Кальконис и Бальбад проснулись одновременно. Сэр Лионель с одного взгляда понял, что произошло, а беспечно-восторженный Бальбад долго пялился на спокойную морскую гладь, будучи абсолютно уверенным, что за его спиной находится остров собирательницы душ. Милав, едва сдерживая рвущийся наружу гнев, не мешал ему в последний раз насладиться видом солнечного дня.

Счастливая физиономия матроса повернулась в сторону предполагаемого берега и мгновенно претерпела ряд изменений: детская мечтательная радость растворилась в гримасе страха, медленно перетекая в оскал смертельного ужаса.

Кузнец поднялся на ноги, выпрямился во весь рост, хрустнул мышцами спины и решительно двинулся на Бальбада. Несчастный кок, парализованный видом приближающегося к нему стихийного бедствия, не вымолвил ни звука, не сделал ни одного движения. Зачем? На плоту, размером с телегу Громпака-торгаша, далеко не убежишь!

Милав нагнулся над матросом и вежливо поинтересовался:

- А где тот славный малый, что должен был караулить наш плот?

- Я...

- А где тот милый мальчуган, что первым нёс вахту?

- Я...

- А где тот мерзавец, подлец и негодяй, который ничего этого не сделал?

- Я...

Милав выпрямился, с интересом оглядел бескрайнюю гладь воды и обратился к Кальконису:

- Скажите, сэр Лионель, на сколько дней хватит провизии и воды, если на плоту останутся двое?

- Мы проживём на одну треть дольше. - Быстро подсчитал Кальконис.

- Думаю, этого времени нам хватит, чтобы достойно оплакать безвременного утопшего юного матроса по имени Бальбад.

- Я...

Ужас перед росомоном настолько сковал кока, что он никак не мог продвинуться дальше глубокомысленного "Я...". Однако вид чудовищных кулаков-молотов разъярённого кузнеца смог привести матроса в чувство.

- Я не хотел засыпать! - неожиданно завопил Бальбад. - Во всём виноваты муравьи!

- Муравьи?.. - опешил Милав.

- Муравьи! - продолжал хныкать матрос. - Они по привязанному канату стали переползать на плот. Я как мог с ними боролся, но их становилось всё больше. Тогда я отвязал канат...

- Что-о-о?! - Милав готов был растерзать Бальбада. - А куда подевались шесты вокруг плота?

Матрос забегал хитрыми глазками и нагло выпалил:

- Это всё проделки Олгой Лилар! Она убрала шесты, и она же намеренно усыпила меня!

- Да нужен ты ей... - пробурчал кузнец.

Злость неожиданно прошла. Удовольствия от предстоящей расправы Милав уже не испытывал. Вернувшись на место, он сверкнул на Бальбада злобным взглядом:

- Если приблизишься ко мне ближе, чем на десять шагов, я тебя утоплю!

- Но здесь не будет десяти шагов! - дрожащим голосом проговорил Бальбад.

- Делай выводы, - пробурчал кузнец и потерял к молодому матросу всякий интерес.

...Два дня они провели в сонном оцепенении, почти не разговаривая друг с другом. Воды и провизии у них было достаточно. Единственное, чего им не хватало - уверенности. Уверенности в том, что плот сможет продержаться на плаву до случайной встречи с каким-нибудь кораблём или до возвращения на остров Хаммыц. Не стоило забывать и о том, что в каменный мешок таинственного грота они попали не по собственной воле...

Третью ночь коротали без сна, прислушиваясь к жалобному скрипу досок и пустых бочек. На четвёртый день волна усилилась. Чтобы отвлечься от печальных дум, Милав принялся мастерить чехол для Навершия Потерянного Жезла - Гугбаса. Из обрывков куртки Цовинара (спи спокойно, старый ворчун!) кузнец изладил приличный чехол. Повесив его на пояс рядом с Поющим, он стал похож на воинственного обра, собирающегося в поход против росомонов.

Кальконис по этому поводу не удержался от язвительного замечания:

- Как вы будете выглядеть, когда найдёте вторую и третью части Потерянного Жезла?

Вопрос был безобидным, но предполагал у возможных слушателей наличие чувства юмора. Милав не забыл, что среди них есть один тип, который готов зубоскалить по любому поводу. Поэтому, едва Кальконис задал свой вопрос, Милав хищно зыркнул на молодого матроса. Увиденным оказался доволен. Бальбад сидел на самом краю плота с видом бедного родственника, изо всех сил показывая, что прислушивается исключительно к звуку усиливающегося ветра.