Колесо превращений

— Я выбрал бы морской путь, — ответил Кальконис. — Если идти на небольшой лодке вдоль самого берега, не выходя далеко в море, есть шанс преодолеть горы более или менее спокойно.

— Сколько на это понадобится времени? — Казалось, Милав в чем-то стал сомневаться.

— Мы находимся перед самой высокой точкой горного хребта, — пояснил Кальконис. — До моря идти не менее двух недель. Несколько дней на поиски подходящей лодки. Ну и плыть не менее десяти дней.

— Значит, месяц… — подытожил Милав.

— Около того, — согласился Кальконис.

— А если мы пойдем через перевал Девяти Лун?

— Три дня подниматься, — стал подсчитывать сэр Лионель, — не менее суток на самом перевале и около трех, дней уйдет на то, чтобы спуститься в долину.

— Итого неделя… — задумчиво пробормотал Милав.

— Неделя, — согласился Кальконис. — Но только в том случае, если с нами ничего не случится.

Милав посмотрел на Калькониса испытующим взглядом.

— А что может случиться?

Сэр Лионель развел руками.

— Боюсь, я не смогу точно ответить на ваш вопрос, — пояснил он свои телодвижения. — Я не встречал никого, кто сам пересек перевал, а потом поведал об этом людям.

— Но все же кое-какая информация у вас есть? — поинтересовался Ухоня.

— Есть! — Глаза Калькониса загадочно блеснули.

— И что же это? — Любопытный Ухоня расплылся над Кальконисом огромным розовым ухом, словно боялся пропустить хоть один звук в его рассказе.

— Говорят, — заговорил Кальконис, — я подчеркиваю слово «говорят», ибо не знаю никого, кто бы собственной ногой коснулся заветных камней, — свое название перевал Девяти Лун получил за то, что там, на вершине, счастливчику, добравшемуся туда, открывается чудесное видение. Ночью, когда камни звонко трескаются от нестерпимого мороза и больше ничто не нарушает первозданного великолепия горных теснин, на совершенно безоблачное небо выплывают девять лун. Все они разной величины и разных цветов, словно сама богиня радуги Ирида искупала каждую луну в отдельном цвете. Говорят, зрелище это настолько прекрасно, что мало чей рассудок устоял под натиском умопомрачительного великолепия!

— А что-нибудь кроме девяти разноцветных лун там есть? — спросил Милав, на которого описание атмосферного феномена не произвело должного впечатления.

Кальконис долго всматривался в темноту, словно там искал ответ на вопрос кузнеца Милава.

— Я слышал, что перевалом владеют глетчерные рогойлы…

Несколько минут Милав с напряжением ожидал дальнейших объяснений, но Кальконис почему-то молчал

— Ну и?.. — первым не вытерпел ухоноид. Кальконис вздрогнул, поморгал глазами, с удивлением посмотрел по сторонам и ответил:

— Про хранителей перевала Девяти Лун — глетчерных рогойлов — я ничего не знаю. Да и никто не знает, потому что нет никого, кто бы их видел, а потом смог поведать о своей встрече с ними. Вот так-то…

— Успокоил… — пробурчал Ухоня, вернув себе облик тигра и подползая поближе к почти прогоревшему костру.

Милав молчал, обдумывая слова Калькониса. Причин не верить сэру Лионелю у него не было. Где-то, когда-то он уже слышал подобные страшные истории про самый грозный перевал в таинственную страну Виг. Теперь оставалось только решить: пойдут ли они утром на перевал, приняв во внимание все, сказанное Кальконисом, или же будут искать другой способ проникнуть в загадочную страну? Милав склонялся к тому, что стоит вблизи посмотреть на таинственные луны, от красоты которых, со слов Калькониса, можно лишиться рассудка. А заодно и познакомиться со стражами перевала, наводящими ужас на людей из долины. Но Милаву не хотелось навязывать своего мнения остальным. Ему было бы неизмеримо легче, если бы каждый из них принял решение самостоятельно. Поэтому и молчал Милав, глядя на рубиновые угли костра и словно запасая живительное его тепло, помня о том, что мороз на перевале Девяти Лун, по рассказам полумифических очевидцев, просто жуткий. Милав поднял голову и долго смотрел на черное ночное небо, усыпанное яркими бриллиантами звезд. Стены каменного мешка четко очерчивали овал звездного полотна, отрезая свет взошедшей луны. У костра зашевелился Ухоня.

— Я думаю, надо идти через перевал, — сказал ухоноид, и его голос разнесся в каменном мешке ясно и отчетливо. Еще несколько секунд эхо дробилось на звуки, отражаясь от стен и выплескиваясь через каменные края.

Стало тихо.

Кальконис тяжело вздохнул и проговорил:

— Если вы, Милав, не против штурма перевала, то я с радостью последую за вами, хотя…

Договорить он не успел. Ухоня прыгнул к нему и от избытка чувств лизнул прямо в раскрытые от изумления глаза.

— Ну, молодец! — промурлыкал ухоноид, продолжая тереться о Калькониса, несколько опешившего от столь экзотического способа выражения обуревавших Ухоню чувств.

Милав разворошил костер, бросил несколько сухих веток и, когда языки пламени взметнулись вверх, положил руку на плечо Калькониса.

— Спасибо, сэр Лионель, — сказал кузнец. — Думаю, вы не против того, чтобы взглянуть на шедевр богини Ириды, а заодно и познакомиться с хранителями перевала Девяти Лун, о которых почему-то ничего не известно?