Колесо превращений

Глава 8 «КОКОНЫ»

«Как странно, что я опять вернулся к „молчащим“!.. Лооггос, отзовись! Почему ты не хочешь поговорить со мной? Мы так славно беседовали на разные темы. Неужели ты забыл это? Или причина в другом? Лооггос, отзовись! Я ведь узнал убранство твоего жилиша. Слышишь?»

Милав и спал и не спал одновременно. Он был уверен, что вновь оказался внутри холма «молчащих», но в то же время недоумевал: а что он здесь делает, когда должен быть с товарищами на лесной дороге?!

Сознание чадило, словно факел, на который налетел ветер и посыпался дождь. Свет ниоткуда не пробивался, но Милаву он был и не нужен — кузнец вполне обходился внутренним зрением, а также способностью кожи чувствовать окружающее тепло. Удивляло отсутствие тепловых потоков, ведь нагретых предметов в любом помещении великое множество — будь то кувшин с теплым питьем или только что снятая с тела одежда. Милав вдруг понял, что он вовсе не в знакомой комнате Лооггоса, а в ином месте…

Предприняв попытку подняться, Милав обнаружил, что сделать это не в силах! Он попробовал пошевелить руками и почувствовал под пальцами что-то упругое и рыхлое. Не теряя времени на осмысление происходящего, кузнец уперся руками перед собой, ощущая, как что-то прогибается под его спиной, и стал изо всех сил давить вверх. Руки медленно погружались в упругую массу. Милав продолжал давить. Вдруг раздался громкий хруст. В глаза ударил свет. Милав мгновенно зажмурился, успев заметить блестящее стальное лезвие, мелькнувшее перед ним. Думая, что это враги, Милав на ощупь нашел Поющего и рванул его из ножен, одновременно делая попытку еще раз открыть глаза. Свет был нестерпим, и Милаву пришлось потратить несколько драгоценных секунд на то, чтобы привыкнуть к нему. Наконец зрение восстановилось…

Было раннее утро. Никаких врагов поблизости не оказалось. Милав стоял на том же месте, где вчера вечером улегся. Костер давным-давно прогорел, похоже, в течение ночи его никто не поддерживал. Значит, спали как убитые. Странно… Ведь они категорически договорились всю ночь дежурить по очереди. Милав осмотрелся в поисках друзей и буквально обомлел: там, где вчера расположились Кальконис и ухоноид, теперь громоздилось что-то невообразимое, напоминавшее коконы бабочки чудовищных размеров, внутри которых мог свободно поместиться человек.

Человек!

Догадка кольнула Милава и заставила действовать молниеносно: он схватил увесистый топор, бросился к первому «кокону» и рассек его. Затем то же самое проделал со вторым. Откинул топор в сторону и помог ошалевшему Ухоне выбраться наружу. Сзади кто-то закряхтел. Милав оглянулся и увидел бледного Калькониса, рядом с которым… валялись остатки третьего «кокона», бывшего тюрьмой Милава. И ведь снова помог ему неведомый друг…

— Как вам на том свете? — спросил кузнец первое, что пришло в голову.

— Душно, — вздохнул Кальконис.

— Тесно, — сказал Ухоня. — А я, как назло, страдаю клаустрофобией!

— Что-то не замечал за тобой такого хитрого недуга, — проговорил Милав.

— Ну, ты даешь, напарник! Да им все знаменитости страдают! Уж я-то знаю!

— Кто бы сомневался…

Кальконис в это время внимательно изучал «кокон». Он рассматривал его изнутри, снаружи, даже понюхал его.

— Что скажете? — поинтересовался Милав, голова которого еще не была готова к напряженной мыслительной работе.

Кальконис развел руками:

— Я не встречал ничего подобного.

— Я тоже, — встрял Ухоня, — а то бы обязательно запомнил!

— Мне интересны не столько «коконы», сколько то, как мы в них очутились! — продолжил Кальконис.

— А что вы помните из вчерашнего вечера? — приступил к дознанию Милав.

— Ну-у… мы сидели у костра и разговаривали. Костер горел ярко. Ночь наступила. Луны и звезд не было… — пытался восстановить события сэр Лионель.

— Что еще?

— Тишина. А потом… потом я вывалился из этого ужасного мешка!

— А ты, Ухоня?

— Я точно помню, что было очень тихо. Никакого дуновения! Я еще подумал: это хорошо — дождь ночью не принесет.

— А потом?

— Ну, смотрел на костер. Слушал твою болтовню…

— И?..

— И… заснул. Нет, скорее не заснул — отключился. И вот проснулся…

— И никаких ощущений перед отключением?

— Вообще-то показалось необычным, что мне тепло не только спереди, где горит костер, но и сзади, словно спину тоже огонь согревал.

— Точно! — воскликнул Кальконис. — И я об этом подумал, но решил, что это навес отражает тепло и направляет в спину.

— Да, но у меня за спиной навеса не было, — уточнил Ухоня.

— И у меня, — сказал Милав. — Но я тоже помню необычное тепло, катившееся по спине. А дальше уснул.

— Как же ты смог выбраться? Сам?! — ревниво вскинулся Ухоня.

— Нет. Думается, без помощи нашего доброжелателя и в этот раз не обошлось…

Развели костер, приготовили завтрак. Ни у кого из головы не выходили «коконы».

— Неужели здесь живут пауки таких колоссальных размеров! — ужаснулся Ухоня.

— Ага! — поддел товарища Милав. — Это Тогтогун превратился в самого большого паука на свете, чтобы пожрать нас за присвоение его славы!

— Да ну тебя, я же серьезно! — обиделся ухоноид.