Колесо страха

– Я вкратце введу вас в курс дела, – заявил доктор Лоуэлл. – Вы же, Уильям, впоследствии сможете посвятить доктора Каранака во все подробности и ответить на его вопросы. Я столкнулся с кукольных дел мастерицей, некоей мадам Мэндилип, из-за загадочной болезни одного из моих пациентов. Болезни, которая завершилась смертью. Умер один из приближенных Рикори, известного в Нью-Йорке гангстера. Я до сих пор не знаю, была ли та женщина, так сказать, ведьмой или же она обладала знаниями о законах природы, неведомых нам, а потому ее действия казались нам чем-то сверхъестественным. А может быть, она была гипнотизером невероятной силы. Одно можно сказать наверняка – мадам Мэндилип была убийцей, лишившей жизни многих людей, в том числе и доктора Брейля, моего ассистента, и медсестру, в которую Брейль был влюблен. При этом мадам Мэндилип была человеком творческим – кроме всего прочего. Она создавала кукол невероятной красоты. У нее был магазин кукол, и она выбирала своих жертв среди покупателей. Кукольница убивала при помощи ядовитой мази – она завоевывала доверие своих жертв, а затем изыскивала способ применить это снадобье. Перед убийством она создавала копии своих жертв – ее куклы выглядели в точности как эти люди. Затем она пользовалась этими куклами для других убийств – мадам Мэндилип утверждала, что анимирует кукол некоей жизненной – или, если вам угодно, духовной – энергией тех, чьи тела она скопировала. Это было сущее зло… маленькие демоны с крошечными шпагами… Их привозила к домам жертв запуганная девчушка с необычайно белой кожей. Эту девушку мадам Мэндилип называла своей племянницей. Она так долго подвергалась гипнотическому внушению, что стала другим воплощением кукольницы – в буквальном смысле этого слова. Было ли все это навеянным мороком или реальностью, одно можно сказать без сомнения: те куклы убивали. Мадам Мэндилип совершила покушение и на Рикори, но мне удалось его спасти, и он выздоровел в этом доме. Рикори – человек суеверный, он считал мадам Мэндилип ведьмой и заявил, что ее необходимо казнить. Он похитил ее племянницу, и в этом доме я загипнотизировал девушку, чтобы выведать у нее секреты кукольных дел мастерицы. Еще не выйдя из гипнотического транса, девушка скончалась, крича от боли. Она успела сказать нам, что руки кукольницы сжимают ее сердце. – Доктор Лоуэлл помолчал. В его глазах был виден ужас, точно жуткие образы того дня вновь предстали перед его внутренним взором. – Перед смертью девушка поведала нам, что у мадам Мэндилип был любовник в Праге, которого она посвятила в тайну живых кукол. Той же ночью Рикори со своими людьми отправился к кукольнице, чтобы… гхм… казнить ее. И она погибла – в огне. Не по собственной воле мне довелось стать свидетелем тех невероятных событий – и они все еще представляются мне столь же невероятными, хотя я и видел все сам. – Доктор Лоуэлл поднял бокал, его рука больше не дрожала. – Что ж, похоже, тем любовником был де Керадель. По-видимому, кроме тайны кукол ему ведома и тайна теней – или же эта тайна изначально принадлежала мадемуазель Дахут? Каким еще темным знанием он владеет? Что ж, так обстоят дела. Всему предстоит повториться. Но на этот раз все будет труднее. – Лоуэлл задумался. – Жаль, что Рикори не может помочь нам, он сейчас в Италии. Я не успею связаться с ним. Но его верный телохранитель, прошедший с нами все испытания и присутствовавший при гибели мадам Мэндилип, сейчас в городе. Макканн! Я свяжусь с Макканном! – Он поднялся из-за стола. – Простите, доктор Каранак. Уильям, теперь пришел твой черед говорить. Я же схожу в кабинет, а затем отправлюсь спать. Я… подавлен. Хелена, дорогая, позаботься о докторе Каранаке.

Засим он откланялся.

– Что ж, теперь поговорим о кукольнице… – начал Билл.

Была уже почти полночь, когда он завершил свой рассказ, и у меня больше не осталось вопросов.

Я уже собирался уходить, когда Билл спросил:

– Ты привел де Кераделя в ярость, когда заговорил о… как же ты сказал… об Алькаразе и о Собирателе в пирамиде, Алан. Что это за чертовщина?

– Не знаю, Билл. Эти слова будто сами сорвались с моих губ. Может быть, мне нашептала их мадемуазель Дахут, как я и сказал ее отцу.

Но в глубине души я знал, что это не так. Я знал, что во мне таилось знание об Алькаразе и о Собирателе в пирамиде, и однажды я все… вспомню.

– Билл, отвернись, – потребовала Хелена.

А затем обвила руками мою шею, приникла к моим губам страстным поцелуем и прошептала:

– Мое сердце радуется оттого, что ты вернулся. Мое сердце разрывается оттого, что ты вернулся. И я боюсь. Боюсь за тебя, Алан. – Она отстранилась. – Наверное, ты сочтешь меня слишком настойчивой, как и всех девушек моего поколения. И столь же аморальной, а может быть, и вульгарной. Но мой поступок не так опрометчив, как может показаться, дорогой. Помни, я любила тебя с самого детства. Со времен тех шуток с шершнями и ужами.

Я поцеловал ее в ответ. Она открылась мне при встрече, и теперь у меня не было никаких сомнений в ее чувствах.