Колесо Судьбы. Канон Равновесия

Ифенху был теплым. И совсем не излучал гнева. А вот сила была. Не так мощно, как от отца и братьев, но она исходила уверенными железными волнами. Не могу лучше описать… Родичи всегда добрые, мягкие, ласковые. А Волк — всего лишь не злой. Вот в чем разница. Я тогда не могла до конца понять ее — но скажу, что жесткая уверенность, эта твердость стального меча, на которой он летел по жизни, была всего лишь укрытием, щитом, опорой. А иначе выть бы ему на обе луны бездомным волчонком. Или и того хуже — быть убитым в первую сотню лет жизни…

— Сказку! — потребовала я, едва почуяв волчье добродушие. — Расскажи?

— Я тебе не сказочник, малявка, — ворчливо отмахнулся ифенху, но кому, как не детенышу, знать, когда отказывают, а когда нет. Волк плюхнулся в кресло и усадил меня к себе на колени. — Да и сказок я не знаю. А какие знаю, те страшные.

— Давай страшную! — упрямо потребовала я.

— Сама напросилась, — ехидно и как-то слишком предвкушающе улыбнулся он. У меня аж мурашки поползли по спине и я невольно съежилась.

— В одном далеком царстве жил, как это у людей называется, король. Призрак!

…С тех пор на сказки я напрашивалась часто. Волк сочинял их на ходу, одна другой чуднее, подвывал мастерски, так что волосы сами собой вставали дыбом. А бояться было вкусно — отчего бы не побояться всласть, зная, что ничего не случится, потому что случиться попросту не может?

Шалости я, разумеется, не оставила. Чего стоила только одна история с порталом, когда я, соскучившись сидеть дома, удрала следом за вождем людей-птиц Яносом Джанрейвом, который зачем-то приходил к отцу, в работающую Арку, а после забралась в горы. Несмотря на внешнюю безмятежность и даже рассеянность, старый вемпари всегда был внимателен к мелочам и не заметить меня позади себя, да еще оставить портал включенным мог только специально. Наверняка чтобы преподать урок здравомыслия и показать, чем обычно заканчиваются шалости.

В горах Нар-Эрири даже летом холодно. Ледяной панцирь в теплое время года отступает хорошо если до середины склонов, и шлейф морозного воздуха всегда стекает вниз, в долину Эри. Чтобы не мерзли обширные фруктовые сады и овощные делянки, вемпари прикрывают их магическими тепловыми щитами. На скалах же может ютиться только жесткая и выносливая северная трава с мелкими цветами и цепкий кустарник ри, который объедают горные козы.

Вывалившись из Арки, я очутилась на одном из таких скалистых пятачков. Он был хорошо прогрет солнцем, а выше по уступам вилась еле заметная козья тропка. С чего я решила, что где-нибудь там, где солнца побольше, непременно найду яйцо дрейга? Вон и что-то округлое виднеется… Взрослые потом только диву давались — как забраться смогла. На тот уступчик можно было только взлететь.

Волк и взлетел. Я так удивилась, что даже стучать зубами от холода забыла и чуть не свалилась с узкого карниза, на котором стояла, вжавшись в камень спиной. Ифенху, полуодетый и злой, висел в воздухе под магическим щитом, ругал меня на чем свет стоит, удерживаясь только от того, что неприлично произносить при детях, а за спиной у него гулко хлопали самые настоящие крылья! Насыщенно-черные, с еле заметным стальным блеском на жестких перьях.

— Ты, девчонка негодная, дура малолетняя! — шипел ифенху, сгребя меня в охапку и плавно спускаясь вниз, к отцу с матерью. — А если бы свалилась и шею себе свернула?! Куренок безмозглый!

Я молчала, уткнувшись носом ему в грудь. Замерзла. Только немного удивилась, когда с молчаливого разрешения отца Волк забрал меня к себе. По дороге обрычал, как хотел, а потом я сидела у него на коленях, укутанная пледом чуть ли не по самый нос, и пыталась отбрыкнуться от горячего молока с медом.

— Пей, — впихивал Волк в меня глоток за глотком. — Пока не простудилась, козявка.

— Не хочу, — упиралась я.

— А я говорю, хочешь, — настаивал ифенху. Я отфыркивалась, но он держал крепко.

— Тогда расскажи про Десмод!

— Опять? Что на этот раз, козявка?

— Я не козявка!

— Ну малявка.

— И не малявка!

— А кто?

— Рысь!

— Ры-ысь? Если рыси скажут "брысь", не вернется сразу рысь. Побежит она по лесу и поймает сразу мысь.

Я округлила глаза и поерзала, устраиваясь поудобнее.

— Кто такая мысь?

— Зверь такой.

Я замурлыкала, крепче прижалась к широкой груди. А вот и не страшный серый Волчик, а вот и не злой! Рядом с ним было так же хорошо и спокойно, как с папой. Только можно было чуть-чуть больше — например, доверить самые секретные детские секреты.