Колесо войны

Разведчик сглотнул слюну, и Обер это заметил. Наверняка и у остальных воинов, которые услышали про еду, реакция была похожей. Охраны в обозе, который пока не знал о том, что рядом враг, было немного, и решение командира было очевидным. Необходимо атаковать беспечных южан и отобрать у них продовольствие, и только после этого продолжить рейд по вражеской территории. Однако неожиданно для самого себя сотник засомневался, слишком уж всё просто с этим обозом, как бы он ловушкой не оказался. И Костар спросил своего родственника:

– Разведку по прилегающему к дороге лесу провели?

– Нет. Мы только со своей стороны дороги чащобу осмотрели, и я сразу к тебе на доклад помчался. Но вокруг всё тихо.

Костар посмотрел на ждущего его слова Лота Шаквэ, а затем на воинов, которые верили в него и шли за ним, вспомнил напутствие отца, подумал, что про него могут сказать, будто он излишне осторожен, взвесил все за и против и, выпрямив спину, громко сказал:

– Мы атакуем имперцев! К бою!

Воины восприняли решение командира с радостью. Большинство из них жаждало боя, и на это было много разных причин. Кто-то хотел отомстить за родственников, павших во время набега южан на продовольственные склады вблизи горы Анхат. Другие желали хорошо поесть. Третьи мечтали о добыче. А иные просто скучали без драки. Отметив, что боевой дух у воинов на высоте, сотник отдал стандартные приказы по построению отряда при атаке. На острие – всадники. За ними – шаманы и пехота, а позади два десятка оленеводов, которые ослабли в дороге и в бою являлись обузой.

Приказы были отданы. Люди горели предстоящим делом и горячили своих лосей и оленей. В их глазах были веселье и задор, и смерть нескольких десятков остверов была близка. Командир дал отмашку, и отряд помчался к перекрёстку. Расстояние небольшое, чуть больше шестисот метров, так что верховые животные северян преодолели его легко. За всадниками, спрыгивая на дорогу, десятками спешили пехотинцы и шаманы на оленях.

Поворот! Ровный короткий отрезок дороги, который с обеих сторон окружён дубовой чащобой. Рывок вперёд! И вот он, обоз, который заметила присоединившаяся к атакующей массе разведка. Повозки остверов полукругом раскинулись от одной обочины Южного тракта до другой. Имперцы заметили мчащуюся на них массу облачённых в костяные и железные ламеллярные доспехи северян и стали что-то кричать. А затем запаниковали и резво устремились под защиту деревьев. Трусы! А дружинники из охраны, подобно шелудивым псам, погнали своих лошадей дальше по дороге.

Вскинутый над головой сотника стальной атмин блеснул на солнце. Его лось вылетел на тракт, и всадник нацелился на свою первую жертву, мужика в драном полушубке, который стоял на санях и готовился с них спрыгнуть. Взмах! Косой удар сверху вниз! И промах! Ловкий возница всё же успел нырнуть в сугроб на обочине, быстро вскочил на ноги и вместе с какой-то худощавой бабёнкой в приметном цветастом платке, спрятался за мощный столетний дуб.

– Ничего! – весело выкрикнул Костар Обер. – Всё равно не уйдёшь! Смерть вам, остверы!

Под тревожное всхрапывание запряжённых в повозку лошадей лось командира развернулся на месте, и сотник увидел, что имперцы исчезают в чащобе, где лосю проломиться сложно. Покрытые же брезентом возы с широкими полозьями перекрыли дорогу и прямо ждут, когда же победители извлекут из них добычу.

«Слава богине! – подумал Обер. – Начало положено, и для нас всё хорошо!»

Однако только он так решил, как полог на ближайшей к нему повозке резко откинулся, и вместо мешков с мукой он увидел в ней четверых воинов с арбалетами в руках.

Дзанг-гг! – услышал нанхас звук спускаемой тетивы. Всё замедлилось, и глаза Обера смогли проследить полёт короткой стрелы, которая летела в него. Уклониться или спрятаться сотник уже не успевал, и лишь подумал о том, что пришёл его смертный час. Мысль была какой-то совершенно обыденной, и Костар даже не успел испугаться. Но, видимо, кто-то в дольнем мире присматривал за ним. Лось сотника резко дёрнул головой, может, испугался звука выстрела, и летящий в его седока метательный снаряд попал животному в глаз.

Хрип умирающего сохатого, который стал заваливаться на бок, заставил Обера очнуться и вернуться в реальный мир с его нормальным течением времени. Он привычно, как на тренировке, высвободил ноги из стремян, спрыгнул наземь, его рука всё так же сжимала боевой атмин. Сотник кинул быстрые взгляды вдоль полукруга повозок, и сердце его дёрнулось от злости на себя и великой обиды на судьбу.