Колесо времени

Нет, не забыт, ибо предок такой — не досужая выдумка археолога с необузданным воображением. Одни из знатоков ранних культур Западной Европы Ж. Лалан после очередного «сюрприза», преподнесенного ему в ходе раскопок первобытными охотниками на мамонтов, воскликнул: «Исследования древнекаменного века подобны театру — они полны неожиданностей!» В самом деле, если обратиться к истории археологии, то нет в ней страниц более драматических, чем те, на которых записаны обстоятельства утверждения в пауке о детстве человечества сначала реальности изготовления в «допотопные времена» каменных инструментов (первооткрыватель — Буше де Перт), естественности зверообразного облика предшественника «человека разумного» (Карл Фульротт), а затем, с находки дона Марселино де Саутуолы, наличия поразительных художественных способностей у тех, кого ранее, не скрывая отвращения, презрительно называли «троглодитами».

Можно подумать, что недооценка способностей предков теперь, когда, кажется, основные конфликты решены, стала наконец достоянием истории науки. «Жрецы» ее, умудренные богатым опытом прошлого, ничему не должны удивляться, или, во всяком случае, им более пристало бы воздерживаться от торопливых суждений при известиях о новых «сюрпризах» первобытного человека, этого уникального творения природы и самого себя.

Но ничуть не бывало! Крутится в бесконечном круговороте «колесо времени», отсчитывая дни, месяцы и годы, все глубже и основательнее проникают в мир прошлого археологи, и по-прежнему, как в театре, наука о древностях остается полной неожиданностей: возраст человечества «удревнен» почти до четырех миллионов лет; рисунки в глубинах пещер образовали продуманную и необычайно сложную систему храмовых святилищ, структура которых, оказывается, отражала исключительный по значимости комплекс идей и представлений первобытного человека о природе; пристрастие к искусству, как выяснилось, было присуще не только «человеку разумному», но и, в определенной мере, обезьянолюдям; а вот теперь настала пора затронуть и вопрос об «астрономических аспектах» в культурах древнекаменного века, отстоящих от современности на десятки тысячелетий.

Неожиданности не кончаются и сопровождаются ожесточенными столкновениями взглядов не менее противоречивых, чем полтора столетия назад. Ничего не поделаешь — речь, в сущности, идет о познании начала культуры человечества и невообразимо сложного — интеллекта и духовного мира предка, который, как это представлено в пещерных росписях, нарядился в шкуру бизона и, словно кружась в стремительном вихре маскарада, предлагает своим цивилизованным потомкам решать самую головоломную из задач — кто на самом деле скрылся в этом живописном карнавальном костюме детства человечества?

Истоки понимания мира во всей его сложности и многообразии явлений теряются во мгле десятков тысячелетий. Все успехи современной науки основываются на знаниях, по крупицам накопленных в прошлом. Они исподволь, но неустанно подготавливались безвестными мыслителями древности, которые веками, заблуждаясь и вдохновляясь прозрением истины, разгадывали тайны природы. Обращаясь к этапам познания Неба, этого голубого чуда мироздания, усеянного ночью мириадами таинственно мерцающих звезд, а днем залитого лучами ослепительного Солнца, неизменно восхищаешься познаниями в астрономии древнеегипетских жрецов и шумеро-вавилонских магов. Это они, представители своего рода «мозговых центров» древнейших цивилизаций Земли, египетской и месопотамской, могли, вызывая суеверный ужас своих современников, предсказывать поражающие воображение небесные явления, в том числе то, что всегда воспринималось с безграничным страхом, — солнечные и лунные затмения.

Между тем никакого чуда предвидения не было — просто придворные астрономы египетских фараонов и шумерийских владык превосходно представляли закономерности «жизни Неба» и его «обитателей» — Солнца, изменчивой Луны, «блуждающих странников» — планет и звезд.