Колесо времени<br />(Солнце, Луна и древние люди)

Столь же бесплодной видится предельная в сдержанности оценка, когда обнаруженное, допустим, многозначительно объявляется «культовым» или «обрядовым», а разъяснения оставляются между тем втуне будто бы по причине очевидной для каждого ясности подобного толкования. На деле такой шаг зачастую оказывается всего лишь своеобразной дымовой завесой — отвлекающим маневром или хитроумной уловкой (так, во всяком случае, кажется тому, кто прибегает к ней!), призванной помочь уйти от разговора по существу, а то и скрыть недоумение при столкновении лицом к лицу с непонятным явлением в первобытной культуре.

В поисках выхода из тупика в изучении духовного аспекта ранних культур и подходящего для познания его инструмента следует прежде всего принять во внимание знаменательное явление, оспаривать реальность которого невозможно: производственное, интеллектуальное, нравственное и социальное бытие первобытных людей протекало при всеохватывающем и всепроникающем влиянии природы. От нее они себя не отделяли ни в чем — рождение, возмужание, старение и смерть со всеми сопровождающими их событиями, связанными с деятельностью человека, проходили для древних в гармоничном согласии с бытием природы. Постепенное уяснение ее закономерностей, а затем следование им во всем и всегда составляло, насколько можно судить по этнографическим сведениям, сердцевину первобытного мироощущения, миросозерцания и мировоззрения. Поскольку же ритм существования всего живою в природе впечатляюще отражал грандиозные картины временных ритмов «жизни» Неба со всеми его светилами, то, как можно догадываться априори, все это не могло не найти отражения в объектах материальной культуры первобытного общества, часть из которых при сложности интерпретации смысла и назначения их как раз и представляется загадочным культово-обрядовым и ритуальным «антуражем» этой культуры.

Тема Неба, как известно, находила отражение также и в сезонных культово-обрядовых, языческих по характеру празднествах, отголоски которых сохранились до сих пор в народной памяти и культуре, в точных знаниях, закрепленных для бережного сохранения в системах счисления времени по Луне, Солнцу и звездам. А отсюда неизбежно следует вывод, что при справедливости такого постулата не только, скажем, этнография, но и астрономия может, как представляется, открыть для археолога обнадеживающие перспективы успешного изучения хотя бы части из наиболее сокровенного в первобытной культуре. Ко всему прочему, как наука, основанная на точных методах исследования, астрономия придаст выводам в области особо деликатных проблем археологии, связанных с мировоззрением, уверенную определенность и доказательную силу и, надо полагать, предложит ей не обычные гипотетические реконструкции, а выверенную строгой системой расчетов и подтверждений теорию. Благодаря астрономии, как можно надеяться, прояснится существо наиболее впечатляющих интеллектуальных достижений древности, связанных в первую очередь с началом накопления человеком естественно-научных знаний об окружающем мире, а также высветятся черты духовного мира предков, глубоко скрытого от глаз непосвященных. В особенности заманчивым представляется раскрытие картины бытия природы и человека, как все это воспринималось и анализировалось острым в свежести мировосприятия умом нашего далекого предка каменного века.

При реконструкции духовного мира и преднаучных знаний в древних культурах столь же плодотворно, в особенности в связи с фоном астрономически-календарным и этнографическим, могут использоваться, с одной стороны, мифология, а с другой — искусство, отражающее сюжеты мифологических сказаний. Древнего человека, которого вырвал из царства зверей труд, действительно характеризует, насколько можно уяснить из мифов и образов древнего искусства, замечательное стремление понять место человека и мира животных в системе окружающей природы и разгадать процесс, который в ходе времени обусловил появление самого мира со всеми его структурными подразделениями. В сущности, речь идет об изначальном желании первобытных уяснить азы таких общих и чрезвычайно сложных понятий, как пространство, время, Вселенная и эволюция. Ведь, как справедливо отмечал Ф. Энгельс, «бытие вне времени есть такая же величайшая бессмыслица, как бытие вне пространства»[2]. В попытках понять зарождение и развитие мира нельзя не усмотреть зачатки будущих наук о природе, причудливо сплетенные с первобытными религиозными представлениями и культами. Человек, наряженный в шкуры своих прародителей — зверей, каким его можно видеть в сюжетах искусства древнекаменного века, конечно, ошибался, когда верил, что, исполняя магический ритуал, можно воздействовать на грозные стихии. Но и в этом его заблуждении видно неистовое стремление разгадать сокровенные тайны мира, обуздать слепые силы природы и поставить их себе на службу.