Колесо Времени. Книги 1-14

Она приблизилась — восхитительная и очаровательная. Невероятная. Она коснулась его подбородка, и кончики её пальцев были мягче облаков.

— Да, ты пригодишься, — произнесла она. — Идём-ка, дружок. Присоединишься к остальным.

Она указала на группу следующих за ней по пятам людей. Среди них было несколько Хранительниц Мудрости, пара Айз Седай и мужчина с копьём. Руарк зарычал. Как этот невежда смеет добиваться благосклонности его возлюбленной? За это он достоин смерти. Он…

Его госпожа рассмеялась:

— А Моридин считает подобное лицо наказанием. А вам, мои крошки, всё равно, какое у меня лицо, верно? — Её голос становился тише и вместе с тем резче. — А когда я закончу, всем будет всё равно. Сам Моридин будет воспевать мою красоту, потому что будет смотреть на мир глазами, которые ему дарую я. Совсем как ты, дружок. Совсем как ты.

Она ласково погладила Руарка. Он присоединился к прекрасной женщине и её последователям и направился вместе с ними дальше по долине, оставив тех, кого звал братьями, позади.

* * *

Ранд сделал шаг на дорогу, свитую прямо у его ног из нитей света, и ступил на яркую чистую брусчатку, перейдя из небытия в великолепие.

Дорога была настолько широка, что по ней могли бы пройти шесть повозок в ряд, но на ней не было экипажей. Только люди. Полные жизни и энергии люди в ярких одеждах, разговаривающие между собой, окликающие друг друга. Звуки заполнили пустоту — звуки жизни.

Повернувшись, Ранд взглянул на здания, которые возвышались вокруг него. Вдоль всей оживлённой улицы выстроились, тесно примыкая друг к другу, дома с украшенными колоннами фасадами. За ними виднелись купола и удивительные здания, устремлённые в небо. Этот город не был похож ни на один, что он видел, хотя он узнал работу огир.

Нет, не так. Это была лишь отчасти работа огир. Поблизости рабочие восстанавливали повреждённый бурей каменный фасад. Был слышен рокочущий смех толстопалых огир, которые работали бок о бок с людьми. Когда огир пришли в Двуречье, чтобы почтить жертву Ранда и воздвигнуть ему памятник, мудрое городское правление попросило их вместо этого помочь украсить город.

На протяжении многих лет огир и двуреченцы тесно работали вместе, и в результате сейчас услуги двуреченских мастеров были востребованы во всём мире. Ранд шёл по дороге, окружённый людьми, прибывшими со всех концов света. Здесь были и доманийцы в ярких одеждах из тонких тканей, и тайренцы в мешковатых нарядах и рубашках с полосатыми рукавами — различия между их простолюдинами и благородными день ото дня всё более стирались, и шончан в причудливых шелках, и благородные Порубежники, и даже немногочисленные шаранцы.

Все пришли в Эмондов Луг. Город уже мало оправдывал своё название, но отдельные приметы сохранились. В городе было больше деревьев и просторных лужаек, чем в других великих городах, таких как Кэймлин или Тир. В Двуречье преклонялись перед мастерами-ремесленниками. А местные стрелки были лучшими в мире. Элитный отряд двуреченцев, вооружённый новейшими стреляющими копьями, которые люди прозвали ружьями, вместе с айильцами служил в составе сил, поддерживающих порядок в Шаре. Это было единственное известное в мире место, где ещё воевали. Но время от времени ещё возникали конфликты. Пять лет назад небольшая стычка между Муранди и Тиром чуть не привела к первой за столетие со времени Последней Битвы настоящей войне.

Ранд с улыбкой шёл сквозь толпу, не толкаясь, а с гордостью прислушиваясь к звучащей в голосах людей радости. «Стычка» в Муранди по стандартам Четвёртой Эпохи развивалась довольно бурно, но в действительности это было пустячное дело. Один недовольный благородный стрелял в айильский патруль. Трое ранено, никто не погиб — и это было самым серьёзным «сражением» за последние годы, если не считать кампании в Шаре.

Выглянувшее из-за редких облаков солнце залило дорогу своим светом. Ранд наконец добрался до городской площади, которая когда-то была Лужайкой Эмондова Луга. И что теперь думать о Карьерной Дороге, если она стала настолько широкой, что по ней может пройти целая армия? Он обошёл огромный фонтан в центре площади, созданный огир памятник павшим в Последней Битве.

Увидев знакомые лица в скульптурной композиции в центре фонтана, он отвернулся.

«Ещё ничего не кончено, — подумал Ранд. — Это ещё не воплотилось в жизнь». Он выстроил эту реальность из нитей того, что может быть, из отражений действительности, как она разворачивалась сейчас. Это ещё не определено.

Его уверенность поколебалась впервые с тех пор, как он ступил в это созданное им самим видение. Ранд знал, что Последняя Битва закончилась победой. Но люди всё равно умирали. Подумал ли он о том, чтобы остановить смерть и боль?

«Это должно быть моим сражением, — подумал он. — Они не должны умирать». Неужели его жертвы недостаточно?

Этот вопрос он задавал себе снова и снова.