Коля-Коля-Николай

Лето кормило год. Поэтому я и Галина пропадали на огороде. Мы сажали картофель, сеяли морковь, свеклу, капусту, огурцы, помидоры, лук и многое другое.

Немало времени уходило на прополку, полив, борьбу с вредителями. Колорадский жук мог урожай картофеля в считанные дни свести на нет. Приходилось действовать, применяя самые различные методы борьбы с ним от сбора полосатых «монстров» в банку с керосином, до полива их ядами.

У нас были две коровы. Детям нужно было молоко — они росли. Я к молоку был равнодушен, однако творог, сметану любил и с удовольствием ел.

Чтобы заготовить сено на зиму скотине, необходимо было умение косить. Вначале я пробовал жать серпом. Однако скоро понял серп — это для козы, а коров обеспечить сеном немыслимо.

Я родился в городе и, конечно, этому ремеслу никогда не обучался. Мне помогла Галина. Коса у нее шла мягко и легко — загляденье. Вначале она научила меня держать косу в руках, затем показала, какими должны быть движения, что делать, если на лугу встречаются неровности — кочки, низины, ямы.

— Ты, главное, «пяточку» прижимай, а то «нос» косы будет постоянно втыкаться в землю.

Я так и делал. Однако у меня ничего не получалось. Мои ошибки Галина тут же поправляла. Она, если нужно было, обхватывала меня сзади, и, взяв за руки, плавно взмахивала косой, пускала ее по траве, делая ровную дорожку.

Через неделю я уже косил. Пусть несколько «топорно», но косил. С каждым днем мое уменье росло. Травы были отменные — густые и высокие. Руки было куда приложить.

Один мой сосед, я с ним подружился еще в Щурове, держал пасеку. Он научил меня обращаться с пчелами, я ему однажды помог отремонтировать ульи. Скоро у меня в саду уже стоял свой домик. Рой, он мне дал за работу.

Лес был под боком. Я заготавливал на зиму топливо — дрова. Мне нравилось бывать в лесу. Галина также стремилась оказаться рядом со мной. Я узнавал о Галине из ее рассказов.

Раиса Максимовна никогда не была замужем. Вся ее жизнь была заполнена воспоминаниями об одном единственном человеке.

— Выходить замуж за моего отца, она отчего-то не захотела. Он, ей был не нужен, — сказала Галина. — Я думаю мать его, наверное, не любила.

— А кого она любила, ты знаешь? — спросил я и посмотрел Галине в карие глаза. Ветер трепал платье. Тонкая, легкая она была похожа на березку.

— Николая, вот кого! Он умер еще в юности. Но она его любила и продолжает любить, несмотря на то, что прошло много-много лет, а я люблю своего Николая, — и Галина, обхватив мою голову, поцеловала меня в губы.

Отправляясь в лес заготавливать дрова, мы детей оставляли на Раису Максимовну, вернее ее на детей. Мать Галины ожидала нас у дома, сидя на скамейке. Миша — старший мальчик был самостоятельным и понимал, что к чему. Конечно, я всегда был готов, в случае надвигающегося ненастья за пятнадцать-двадцать минут добежать до дома и занести тещу в укрытие.

Дом надолго без присмотра мы не бросали. Недалеко в низине, метрах в ста паслись на привязи наши коровы. За ними необходимо было наблюдать и время от времени менять место выпаса. Раз в две недели то я, то Галина ездили в район отметиться на бирже труда. Галина раньше была продавцом. Сейчас, как и я числилась безработной. Платили по безработице гроши.

— Что это за деньги? Бумажки! — с обидой говорила моя жена, разложив их на ладони. — Если перевести на «советские» — два-три рубля. Смешно просто. Они там «наверху» нулей возле цифирей нарисовали и мыслят, что дают нам тысячи. Что я работать не хочу? Хочу! Так дайте мне работу!

Достойную, и зарплату достойную, чтобы я могла жить на нее.

Правда, даже эти гроши, что нам давали, лишними никогда не были. Мы брали их и мирились со сложившимся в стране положением.

Осень наступила быстро. За нею подошла зима. Я уже не мыслил себя без Галины, Раисы Максимовны, детей — Миши и маленькой Маши. Мы были — семья — единое целое. В моем словаре почти исчезло слово «я» — везде в речи звучало «мы».

Все у меня было хорошо. Одно не давало покоя. Где-то недалеко жила тетя Люба хохотушка — сестра моей матери. Я, когда вырывался в Щурово, всегда находил время заскочить к Надежде Кондратьевне и никогда к ней. Тетю Любу я хотя и желал видеть, но игнорировал из-за слов, сказанных в мой адрес ее мужем дядей Ваней.

Мне нужно было себя пересилить, хоть и прошло время.

Я никак не ожидал встретить тетю Любу у Надежды Кондратьевны. Она часто виделась со старшей сестрой на рынке.

И надо же — встретил. Отметившись в районе на бирже труда, я решил побывать в Щурове. Мне не терпелось разузнать у тети Нади и дяди Володи, как они поживают, расспросить их о сельских новостях. Еще я хотел поговорить с дядей Володей лично, об инструменте и, если удастся — взять у него балалайку дяди Коли. Он давно уже на ней не играл. Балалайка могла мне пригодится в качестве образца. Зимой работы было не так много, и я собирался попробовать свои силы. Мне не терпелось самому изготовить инструмент.