Колян. Дилогия (СИ)

Взводные собрали бойцов, отсчитали десять человек — те явно были не против остаться. Впереди их ждала неизвестность, а тут стояло настоящее чудо. Николай подумал, и решил оставить и одного взводного — слишком важен был объект:

— Решайте, кто останется на корабле. Тот, кто останется, должен до моего возвращения решить проблему подъёма на корабль, провести его инвентаризацию, организовать его защиту. Не верится мне, что его вот так вот бросили тут. Влезть наверх никто не может, да, но кто-то всё время тут вьётся вокруг, подсказывает мне чутьё. Поэтому будьте настороже. Кидайте жребий — один пойдет со мной, другой здесь останется сокровище сторожить.

Взводные недолго поговорили:

— Не надо жребия — Василий останется. Он в механике лучше всех петрит, пусть и разбирается. А я с тобой, Атаман.

— Ясно. Пусть будет так. Если я не вернусь через месяца два, вам нужно будет соединиться с группой на Красной Ферме и сообщить в столицу, понял, Василий?

— Понял… чего не понять. Сделаю как надо всё, Николай Фёдорович, даже не думай. Будь спокоен.

— Всё. Всем отдыхать.

Николай пошёл к большой ёлке, расстелил под ней одеяло, над головой соорудил навес от дождя. Потом решил отойти по нужде. Загляделся на громаду корабля, делая своё меленькое дело, и пошёл вдоль корпуса, касаясь его рукой и поглаживая толстый, высокопрочный металл. Было что-то неправильное в том, что эта великолепная конструкция больше никогда не будет вспарывать белой мощной грудью волны Океана, что до конца своей жизни он будет служить складом и крепостью одичавших людей.

Он сделал еще несколько шагов вдоль борта. Краем глаза ему показалось, что за плечом мелькнула какая-то тень. Он резко повернулся в ту сторону, но не успел — в голове вспыхнул фейерверк искр и сознание погасло.

Сквозь туман в голове он чувствовал, как его куда-то волокут. Его ноги бились о пеньки, корявая ветка содрала ему кожу на предплечье, разорвав рубаху. Руки его были связаны сзади так, что кисти затекли и он их совсем не чувствовал. Глаза ему завязали, и это обнадёживало — если бы его хотели убить, не озаботились бы этим. Его взяло зло — старый тёртый волчара попался, как щенок. И ведь чувствовал же он — кто-то есть рядом, бродит вокруг корабля. Наконец его мучительное путешествие закончилось и его, судя по ощущениям, бросили под дерево.

Потом кто-то заговорил на непонятном языке. Это был не английский — английский Николай понимал и мог на нём с грехом пополам изъясняться, а что-то восточное — то ли арабский, то ли…хммм…. иврит? Николай философски подумал, что всё равно скоро узнает, кто его похитил, так что нечего себе голову ломать, тем более что болит она невероятно — поленом, похоже, треснули. Внезапно его одолела тошнота и он провалился в спасительное забытьё. Его последней мыслью было, что за эти годы случилось как-то слишком много сотрясений мозга.

Глава 29. Николай и Лев

Закон № 78

Родные бойцов, погибших при исполнении, на три дня освобождаются от всех работ и получают материальную компенсацию в течение месяца.

Голова страшно болела. Николай сделал усилие и попытался утихомирить толчки боли в затылке. Сосредоточившись, он как бы погасил основные толчки боли, и она затихла, спрятавшись в затылке, лишь пульсировала где-то на границе сознания. Не открывая глаз, он прислушался, потом сквозь полуприкрытые ресницы осторожно осмотрелся — он лежал на грязном полу в каком-то строении. Рядом были грубо сколоченные нары, покрытые каким-то тряпьём. За пыльными, засаленными стёклами оконца виднелись какие-то фигуры, они резко и громко разговаривали не по–русски, перемежая речь русской-таки бранью.

Николай открыл глаза и осмотрелся уже внимательнее — комната была пуста. Он пошевелил руками — они совсем онемели.

«Эти идиоты связали руки так, что через несколько часов я лишусь рук, если не развяжут, — с досадой подумал он — Попал я крепко, но они одного не знают — я не простая личность, мое отсутствие заметили точно, и наверняка уже разыскивают. Ну а как разыщут, им хана. Порвут их парни. Главное дожить до этого… Хорошо хоть раздеться не успел перед попадаловом — в своей обычной боевой рубахе с кармашком на спине, а в кармашке том кудеяровский нож».

Он пошевелился и стал медленно, скрипя зубами и суставами, передвигать связанные руки, заводя их к ногам, потом просунул ноги в кольцо рук и вот — руки были впереди. Николай завёл их за спину и вытянул нож из ножен. Поднёс его ко рту, взял в зубы рукоятку и стал пилить верёвку, стянувшую запястья. Верёвка, наконец, лопнула и он чуть не завопил от боли, когда кровь прилила к посиневшим кистям рук. Он, сжав зубы, тщательно разминал руки, пока они не стали чувствовать и не смогли держать нож. Он сунул нож сзади за пояс, подобрал верёвки, намотал их снова на руки и, зажав в ладонях, изобразил, что он связан и в отключке. Теперь нужно было только ждать.