Колибри

Хотя кто такое может вылить в Сеть? Жизнь на стене должна выглядеть счастливее, чем на страницах женских журналов.

«О чем вы думаете?» – этот вопрос неутомимо задает «Фейсбук». «Я подумала застрелить своего мужа, он такой мерзкий!»

Анна фыркнула.

Мария не знает Рийкку. Она долго всматривается в ее выпускную фотографию и качает головой.

– Этой девушки я никогда не видела, – говорит она уверенно.

Она также не считает возможным, что у ее мужа имелась связь с Рийккой или с кем-либо еще. «Вилле не из таких, – говорит она. – Вилле хороший, он ни за что такого не сделает». Они любили друг друга, им было хорошо друг с другом, они были счастливы.

Мария гладила себя по животу и смотрела во двор, где зеленела лужайка, как если бы все еще было лето.

Анне хотелось ей верить, верить в то, что в этом доме нет скрытых нарывов или воспалений, что будущий ребенок будет расти в сени памяти о любящем отце.

При этом из своего опыта она знала, что в тайниках человеческой жизни может скрываться ложь размером с человеческую жизнь – да все что угодно. И чем дальше, тем тяжелее душевные страдания, они мешают сосредоточиться, они рвут мысли, унося их клочья к призракам прошлого. Анна потрясла головой: останься здесь и сейчас.

– Где Вилле был вечером 21 августа? Помните ли? – спросила Анна.

– А что это был за день недели?

– Воскресенье.

– По вечерам в воскресенье Вилле ходит на пробежку.

– Куда?

– В Хяюрюсенниеми.

– А как насчет Селькямяки?

– Где это?

Анна рассказала, что Рийкку убили именно там. Мария покачала головой: и зачем Вилле ехать так далеко на пробежку, когда беговая дорожка проходит совсем рядом? Ему и без того приходится слишком много сидеть за рулем.

– Где вы были в тот вечер? – спросил Эско.

– Здесь, – холодно ответила Мария, – где же еще? – Она посмотрела на Анну почти осуждающе. Взгляд жег.

«Зачем она на меня смотрит?» – думала Анна, ей хотелось отвернуться. Она поднялась и сказала, что сходит в туалет. Мария объяснила, где он. Анна закрыла дверь и встала перед зеркалом. Из зеркала на нее смотрело чужое лицо.

«Я не умею», – сказал рот на этом лице.

«Мне здесь нечего делать».

Они ехали обратно, и Анна в лоб попросила у Эско покурить. К ее удивлению, тот остановил машину на автобусной остановке и протянул ей сигарету. Они вышли, закурили и так и стояли, молча глядя на проносящиеся мимо машины. Затягиваться дымом было приятно.

Вечером Вирккунена показали в чрезвычайном выпуске новостей в семь часов. Затем в десятичасовых новостях. А еще интервью по радио. Завтра все взорвется, когда новость появится в заголовках газет в киосках и магазинах. Анне даже почудилось, что она уже слышит, как загудел город, как тяжело задышала обычно молчаливая округа, охваченная коллективным страхом, как после взрыва бомбы.

Она сидит в полицейской машине во дворе Бихар и слушает радио: Вирккунен говорит твердым голосом, предоставляет самую общую информацию по убийствам, а журналисты пытаются выведать детали, но в интересах следствия он не может отвечать на такие вопросы.

Поздно. В квартире Челкинов горит свет. Периодически в окне появляется и исчезает человеческая тень. Анне кажется, что и за ней тоже наблюдают.

– Полиция просит очевидцев, находившихся 21 августа поблизости от беговой дорожки в Селькямяки и 14 сентября в Хяюрюсенниеми, связаться на предмет возможной информации. Все данные представляют важность, – говорит Вирккунен.

– На чем перемещается убийца? – спрашивает кто-то.

– Именно это мы и хотим выяснить в данный момент.

– Ожидаются ли еще убийства?

– Убийца чрезвычайно опасен, и он пока на свободе, – прорычал Вирккунен. – Пока мы не знаем, по какому принципу он отбирает жертв, мы советуем всем любителям бега не выходить на пробежки, особенно в вечернее время.

– Можно ли выходить на дневную прогулку?

Стук в окно. Анна вздрогнула.

– Повторюсь: прогулки в темное время суток, в особенности вблизи берега и на беговых дорожках, следует исключить, – произнесло радио.

Анна выключила его и открыла окно. Это Пейдар Челкин, смотрит на нее кровожадными глазами.

– Оставь моя семья в покой! – сказал он угрожающе.

– Не забывай, что ты разговариваешь с полицейским при исполнении, – сказала Анна, сжимая руль.

– Разве полиции нечего думать другое?

– В смысле?

– У твоя есть, куда идти сейчас! Твоя думать убийства! Уходи!

– Полиция занимается тем, чем положено.

– Оставь моя девочка в покое!

– Оставь сам, тогда и я смогу.

– Я не делать ничего неправильно! Иди думать убийца бегунов! Твоя есть думать другое!

– А ты, я погляжу, знаешь многое об убийствах!

– Я смотреть телевизор, там говорить.

– Ты только подумай, как удачно!

– Что ты сказала?

– А то, что раз подвернулись следствия по тяжким убийствам, ты думаешь, что мы не можем вести за тобой наблюдение.

– Полицейский есть дела поважнее нашей семьи.

– Для меня нет ничего важнее твоей семьи, – сказала Анна, завела машину и уехала.

Отец Бихар остался стоять возле дома, грозя ей кулаком. В зеркало Анна увидела, как тот кричит ей что-то вослед. Страшная мысль стучала у нее в голове.

Неужели Пейдар Челкин настолько сумасшедший?!

И тут же сообщение.