Колибри

– А не пробегал ли этот мужчина случайно поблизости, когда ты застрелила Рийкку? Может, он тебя увидел и поэтому ему нужно было заткнуть рот?

– Нет! – крикнула Вирве. – Нет, нет, нет! Я ничего такого не делала!

– Пожалуй, все-таки делала. Либо вместе с Йере, либо одна. Пора сознаться.

– Не в чем мне сознаваться.

– Ты только подумай, какое облегчение: не нужно ничего скрывать, не нужно врать – все это останется в прошлом, – сказал Рауно. – Сможешь наконец отдохнуть.

– Я не решилась рассказать о нас с Йере и о его походе, потому что подумала: а вдруг он убийца? Испугалась! – закричала Вирве и расплакалась. – Поверьте мне. Я ничего не сделала. Мне было страшно. Я подумала: а вдруг Йере обезумел и дальше он убьет меня? Какое же было облегчение, когда я узнала, что он в тот день был в Лапландии и не мог никого убить.

– А вообще, Йере способен на убийство? Так, чтобы обезуметь и убить? – спросил Рауно. Его голос звучал мягко.

– Навряд ли, правда, у него случаются приступы ревности. Еще он рассердился страшно, когда я случайно брякнула, что у Рийкки, по ходу, новый дружок.

– Вот как? Нам он сказал, что их отношения определенно закончились.

– Все верно, со стороны Рийкки – да, но Йере хотел ее вернуть, в чем он не хотел признаваться. Я для него служила просто грелкой-утешалкой. Любил он Рийкку.

– Он сильно ревновал?

– Сильно.

– В смысле?

– В смысле что придумывал всякое.

Анна очнулась: на такие слова и предложения она реагирует всегда, несмотря на усталость – так она решила. И поэтому спросила:

– Йере рукоприкладствовал?

Помолчав, Вирве ответила:

– Да не особенно.

– Что это означает?

Вирве опять задумалась.

– Как-то он вцепился в меня и начал трясти, но я отделалась всего одним синяком на руке, да и я его разозлила.

– Ты была виновата?

– Я так не сказала.

– Скажи, как он обращался с Рийккой?

– Не знаю.

– Вы были лучшими подружками, ты не можешь не знать.

– Всякое случалось.

– Может, стоило оставить его?

– Я люблю его, всегда любила. Начиная с лицея. Но я ни Рийкке, ни кому-либо другому не сделала ничего плохого. Ни за что бы не сделала. Вы должны мне верить. Рийкка была моей лучшей подругой, несмотря ни на что.

Вирве расплакалась.

– Слово «Уицилопочтли» говорит ли тебе что-нибудь? – спросила Анна.

Вирве посмотрела на нее с ужасом в глазах, сжалась на стуле и натянула рукава.

– Что это? – тихо спросила она.

– Да кто его знает, – ответила Анна, наблюдая за Вирве, которая не могла скрыть потрясения, но за ним было еще кое-что: девушка была напугана до смерти.

Бихар во дворе школы. Одна. Темный платок обернут вокруг головы, черный тренч и джинсы. Спит, опершись о желтую стену. Не замечает Анны, сидящей в машине без опознавательных знаков полиции на другой стороне улицы. Радио выплевывает бессмысленную чепуху. Анна выключает приемник.

В свое время Анна училась в другом лицее. Этот куда лучше. Средний балл, дающий призрачную надежду на поступление, год за годом не опускается ниже 9[47]. Анна училась поблизости от дома, хотя ее средний балл позволял поступить в куда более престижное заведение, но ездить в школу на автобусе Анна не хотела, да и на спорт уходило много времени. В школе Койвухарью были хорошие учителя, дававшие приличные знания, а еще можно было посещать факультативные занятия. Этого хватало, и ей ни разу не приходилось сожалеть о своем выборе.

Бихар шелохнулась. В ее сторону через двор идет высокий худой парень. Она достает телефон и начинает в нем рыться. Парень подходит совсем близко, но Бихар не отрывает глаз от телефона. Парень тоже делает вид, будто не видит ее, хотя стоит совсем рядом. Секунда, две, три. Бихар кивает. Парень уходит.

«Вот оно как, бедняжки, – подумала Анна. – Бедные дети без надежды на счастье».

Анна вышла из машины и пошла в сторону школы. Бихар увидела ее и, казалось, хотела уйти, но осталась. Краем глаза Анна заметила, что тот же парень наблюдает за ситуацией, растворившись среди остальных.

– Тебя не берут в компанию? – спросила Анна.

– У моих друзей сейчас два урока подряд, без перемены, – ответила Бихар.

– Что за парень к тебе подходил?

– Не знаю. Спросил, сколько время.

– У него проблемы со зрением? Вон же часы на стене.

– Может, и так. Я тоже удивилась.

– Кто он? Твой друг?

– Я не помню, как его зовут, правда.

– Ясное дело. Как дома?

– Все в норме.

– Чем занимаешься вечерами? Тебя отпускают погулять?

– Мне это не интересно. Я занимаюсь.

– Твои родители отпускают тебя в школу, зная, что я за вами наблюдаю?

Бихар пожала плечами и надула пузырь из жвачки. Зазвенел звонок.

– Ты не врубаешься, – прошипела Бихар и пошла к зданию школы.

Парень куда-то исчез.

Анна хотела переговорить и с ним. По идее, ей нужно пойти в школу, найти кого-нибудь из учителей и расспросить о том парне, но она не могла. Не сейчас.

Сейчас нужно уходить.

Опять наваливается.

Опять двуглавый орел.

Заехав на парковку в полицейское управление, Анна почувствовала, что ей тяжело дышать. Она ослабила ремень и открыла окно, но легче не становилось. Выступил пот. «Ну вот, опять началось, – подумала она. – Дыши глубоко и успокойся!»