Колибри

Наконец-то оно пришло, мама родная, пришло, никто не видел. Наглое донельзя, Марко, как всегда не знаю, что ответить.

Ты верно пишешь, что я несчастна, но послушай, в этом никто не виноват, вся проблема во мне. Впрочем, я ошибаюсь, я должна была сказать не проблема, а «это».

Я родилась с «этим», мыкаюсь с ним тридцать лет, и это ни от кого, кроме меня, не зависит, ведь если ты не рождаешься дрянью, то, значит, рождаешься с «этим».

Что еще сказать? Отвечу, да, сейчас тебе может представиться случай проверить, правда ли то, о чем ты думаешь и пишешь, для этого не надо быть богатым красавцем. Ты сейчас кристально чист, не испытываешь чувства вины, можешь начать все с нуля, можешь даже совершить ошибку, если очень захочешь, но потом ты ее исправишь и вернешься в исходную точку.

А я, Марко, не могу, у меня другая ситуация, я, конечно, вольна ее изменить, но тогда я определенно рехнусь. Я знаю, ты меня понимаешь, ты такой же, как я, ты и любишь как я, нам обоим до ужаса страшно приносить страдания близким.

Я думаю, что ты лучшая часть моей жизни, жизни без обманов, без подлости, без лжи (ты сейчас позвонил, и теперь я теряюсь), та ее часть, о которой можно только мечтать, даже по ночам, по ночам ты мне часто снишься.

Останется ли это сном? Или все сбудется? Или хоть что-нибудь сбудется? Я сижу и терпеливо жду, ничегошеньки не хочется делать, пусть все происходит само по себе. Знаю, эта позиция выеденного яйца не стоит, потому что со мной ничего никогда не происходит, но решений по этому поводу я сейчас принимать не могу.

За все эти годы у меня выработалась привычка ничего не предпринимать, может, для того, чтобы это сбылось. Что «это»? Понятия не имею. Кажется, я начинаю бредить, поэтому закругляюсь.

Луиза.

Счастливый ребенок (1960–1970)