Колючая Арктика

"Какой красивый полет! — мелькнуло в затуманенном сознании Сергея Гаранина. — Где я? В цирке?" И тут же — понимание момента: "Всё! Песенка спета!"

Гаранин закусил губу, да так, что выступила солоноватая кровь и он вновь на секунду, на доли секунды, на тысячные доли секунды почувствовал себя сильным и ловким. Он сжал кулаки, не понимая, но это ему только показалось, что он сжимает кулаки, приподнялся, если это едва заметное глазу движение можно так назвать, сказал, вернее подумал: "А жить хочется, очень хочется жить".

— Кэ-эр! Кэ-эр! — требует своего хагимэ.

Хрипы вылетели из горла замерзающего человека, и куропатки, толстые, сытые, с покрасневшими кровавыми глазками удивленно уставились на Гаранина.

Но, любопытство наказуемо — белое тело летящего зверька превращается в горностая, и вот уже одна из куропаток бьется в сильных, и острых зубах зверька… Второй горностай тоже не остался без добычи. И третья куропатка в зубах горностая…

Дуры стоеросовые! Бегите! Летите! Но, застыли, как загипнотизированные! Снег вокруг Гаранина окрасился красным и бело-черные листья, подхваченные ветерком, закружились в воздухе…

Сергей Гаранин впился слабеющим взглядом в это пиршество маленьких хищников — до чего красивы, сволочи! Он зримо увидел, как куропатачья кровь переливается в желудки белоснежных симпатяг.

"Вот я вас!"

Звук, похожий на стон, вырвался из горла Гаранина и горностаи, как по команде, вздрогнули и, отпрыгнув подальше от беспомощного, но всегда опасного человека, злобно оскалились — вот когда исчезает красота хищника! — и морды их были в жирной крови…

Это было последнее северное видение южного человека.

ЭПИЛОГ

Максим Кучаев остановился: зовет кто или послышалось? Зову он не удивился, в курортной Ялте у него было предостаточно знакомых — крымские журналисты общаются между собою.

— Эй, бухгалтер!

Кучаев улыбнулся: так звать его мог только один человек на свете — Сергей Гаранин. Выжил значит! Он обрадовался этому.

Максим Кучаев знал: замерзшего Сергея Гаранина подобрали в тундре, что ему еще в Черском ампутировали ноги и, для дальнейшего лечения — "вряд ли выживет!" — утверждали колымские врачи, — отправили на материк. Куда? Кучаев этого не знал. Да и не интересовался. С тех пор прошло предостаточно лет и память о Сергее Гаранине притупилась даже у самых злопамятных. Да, если честно признаться, не часто и Максим Кучаев вспоминал о нем, не такого они и были близки. Да мало ли у журналиста знакомых?! Но тут, неожиданно даже для себя, обрадовался — ведь Сергей Гаранин был оттуда, с Колымы! Колымы, притягивающей к себе Максима Кучаева через много-много лет!

— Земеля!

Да, так, должно быть, встретятся земляне на Марсе или на какой другой планете, так, должно быть, обрадуются друг другу, хотя один попал на Марс — Юпитер! Сатурн! Нептун! — с северного полюса Земли, а другой — с южного! Все равно — земляки!

— Бухгалтер! Он и есть, чтоб меня дождь намочил!

На стоянке у автостанции Кучаев увидел «Жигули» необыкновенно золотистого цвета и из машины, высунув голову из оконца, приветственно размахивал руками живой и веселый Сергей Гаранин.

Кучаев подошел, протянул руку.

— Рад видеть тебя живым!

— Ха, — Гаранин показал зубы. Фарфоровая, когда-то непробиваемая плотина уже была в золотых заплатах. — Ха! Мы рождены для жизни, Максим Леонидович! Мы рождены, чтоб сказку сделать былью. Садись, Леонидыч в нашу тарахтелку.

Сергей Гаранин приоткрыл противоположную дверцу и Кучаев — старался же не смотреть! — увидел культяпки ног, запеленутые в кожу, бросилось в глаза и неестественно короткое туловище. Гаранин перехватил взгляд, вздохнул, но во вздохе не было скорби.

— Судьба играет человеком, а человек, болт ему в печенку, играет на трубе! Садись, садись, довезу в лучшем виде и бесплатно!

— Я так и понял, — улыбнулся Кучаев и протиснулся в машину.

— А это, — Сергей Гаранин самодовольно тронул мизинцем губу, — законная жена и верная спутница жизни З.И. Щеглова. Прошу знакомиться и любить, по возможности, издалека.

Кучаев повернулся к женщине — изменилась, очень изменилась! Пополнела, что ли? Постарела? Седых волос нет — химия делает чудеса. Вот только с морщинами химия не может справиться. Со Щегловой Максим Кучаев не был знаком, но видел ее часто — как-никак, диспетчер авиапорта Черский!

Женщина протянула руку.

— Гаранина. Зинаида. Можно просто — Зина. А мне Сережа многое о Вас рассказывал. Уважает он Вас.

Руку Зинаида Гаранина протянула медленно и грациозно. Это для того, понял Кучаев, чтобы он успел разглядеть перстень на пухлой ручке З.И. Щегловой-Гараниной. Максим Кучаев не был знатоком по части драгоценностей, но понял сразу: вкрапленный в перстень камешек — большой камешек! — неподделен.

— Ах, — сказала З.И. Щеглова-Гаранина, — здесь такая жара, такая жара, что я прямо вся млею.

Голос у женщины — томно-курортный, с ленцой… Максим Кучаев мог бы поклясться, что у той женщины — З.И. Щегловой из арктического поселка — был совсем другой голос. Но, что было правдой, то правдой: лето в этом году обещало быть жарким. Впрочем, в Ялте всегда жаркое лето.