Колючий иней

Новости были хорошие, но я не могла им радоваться. Почему Севал не хочет наказать Содружество? Нахмурилась и повторила:

— Мы должны все открыть, Севал. Иначе они будут продолжать это делать. Если не на Такутте, то в другом месте.

Послышался тяжелый вздох Севала, и он ответил:

— Откроем, Рин. Но не сейчас. Нам нужно совсем немного времени, чтобы закончить начатое.

Наступила тишина. Я пыталась принять его позицию. Со скрипом пришлось признать его правоту. А Севал вдруг неожиданно продолжил:

— А знаешь, что самое противное? Я не верю, что если мы откроем правду, то это станет препятствием к разработке запрещенных видов оружия. Не наступит такого момента, когда они поднимут руки вверх и скажут: «Ой, вы нас поймали! Больше не будем». Такое будет происходить всегда и везде, покуда есть неограниченная власть и неуемная жадность. И ни тебе, ни мне это в корне не изменить. Но мы не должны опускать руки. По крайней мере, мы можем осложнить им жизнь. Это бесконечная борьба, но если каждый будет заботиться о том, что происходит вокруг него, то мир гораздо быстрее станет ощутимо лучше.

В словах Севала было много правды, только от нее становилось слишком горько. Так хотелось щелкнуть пальцами и заставить исчезнуть все оружие во Вселенной. Вразумить людей, творящих зло, и помочь нуждающимся. Но это невозможно. Зато в наших силах сделать нечто хорошее здесь и сейчас.

— Я поняла, Севал, — с грустью проговорила я. — И твое беспокойство за мою сохранность мне импонирует, но я хочу закончить начатое, и послезавтра выступлю перед комиссией. Острых тем касаться не буду. Скажу только то, что необходимо. Все готово. Ждут именно меня. Не нужно ничего менять.

— Нет, Рин. И можешь чем угодно меня шантажировать. Я тебя не пущу. — прозвучал его спокойный голос.

А меня обуяла злость. Почему он думает, что имеет право распоряжаться моей жизнью? Принимать за меня решения и говорить, как мне жить. Я не дура. Сама понимаю всю серьезность ситуации и в состоянии сделать самостоятельный выбор. Мне не хотелось с ним ругаться, поэтому постаралась очень спокойно донести свою мысль:

— Севал, ты не можешь принимать решения за меня. Таким поведением ты меня унижаешь. Это теперь не только твое дело. Я в нем завязла слишком глубоко и не могу развернуться и сбежать сейчас, когда цель так близка. Ты сам смог бы это сделать?

Он не проронил ни слова, и я не понимала, что означает странная тишина. Быстро продолжила, пока он опять не начал на меня давить:

— Не будем рисковать и закончим все по плану. А если без меня что-то пойдет не так и комиссия откажет? Кто помешает Содружеству разнести планету в пыль? И ты должен помнить, что я все ещё не могу покинуть Кинрис. За мной наверняка следят. И как только я попробую скрыться, сразу арестуют. Может, тогда на приеме они просто хотели меня запугать и вынудить уехать. Я не знаю. Но тебе придется принять мое решение. Я уеду, когда аннулируют мой арест, но не раньше, чем выступлю перед комиссией с докладом, который мы с тобой готовили несколько недель.

Севал долго молчал, и я забеспокоилась.

— Я могу тебя переубедить? — прозвучал наконец его обреченный голос.

— Нет. И не стоит принуждать меня силой. Я тебе никогда этого не прощу, — тихо ответила я и постаралась его успокоить: — Вокруг будет достаточно много людей. Они не посмеют.

— Я найду тебе дополнительную охрану.

Молча кивнула. Снова повисла тяжелая тишина, а мне вдруг так захотелось его увидеть. И пусть у него сейчас чужая внешность, но я-то буду знать, что это он. Прикрыла глаза и тихонько спросила:

— Ты можешь прийти ко мне?

В ожидании его ответа сердце трепетало, грозя выпрыгнуть из груди. Дура! Зачем попросила? Лучше бы промолчала.

— Не надо, Рин, — так же тихо сказал он.

Закусила губу и опустила голову. Этого стоило ожидать. Пора прекращать тешиться глупыми мечтами. Он не видит меня в своей жизни, и мне не стоит себя навязывать.

— Не нужно, Рин, — повторил он ласковым голосом. — Такой смелой девочке, как ты, не к лицу грустить. Хочу, чтобы ты знала: я тобой восхищаюсь. Ум, сила духа и красота сочетаются в тебе очень гармонично. Не забывай прошлое, но и не вспоминай его слишком часто. Твоя жизнь впереди. Свободная и, я уверен, счастливая. Я нашел несколько подходящих вариантов планет. Вышлю — выбери, что по нраву. Ты должна жить и дышать полной грудью, а не бороться за каждый вдох. Ты это заслужила.

От его слов ком встал в горле. Снова душу начали грызть сомнения. Но я так и не осмелилась ничего сказать. Вместо этого спросила:

— А ты?

— Как все закончится, я вернусь на Такутту. Вряд ли под своим именем. Дел там будет невпроворот, но, надеюсь, найду время, чтобы исследовать ее и открывать новые места.

— Ты не забудешь про мою просьбу?

— Нет. Как и договаривались, Дом Маквела будет стоять. Устроим там музей. Когда придет время, я расскажу все, и его имя впишут в историю Такутты.

— Спасибо, — прошептала я.

— Ложись спать, Рин. Уже поздно.

— Спокойной ночи, Севал.

— И тебе.

Я еще некоторое время посидела, глядя на замолчавший коммуникатор, а потом прошла в кровать.