Колизей. «Идущие на смерть»

Чвак! И венабул Свами вошел в грудь первому из нападавших монстров. Под напором зверя девушка пошатнулась и чуть не упала, но Ахилла добила его ударом в бок, в свою очередь едва увернувшись от щелкнувших рядом зубов промахнувшегося волкодава. Краем глаза она увидела, как замахивается Луция и безвольно стоит Корнелия, а потом ей стало не до созерцательности, потому что кругом замелькали окровавленные пасти, и она едва успевала отражать нападение псов.

В какой-то момент она пропустила атаку и почувствовала страшную боль, потому что зубы зверя вцепились ей в незащищенное бедро, вырывая кусок мяса, но тут краем глаза она увидела движение, и кинжал Луции вошел в горло пса. Кое-как держась на здоровой ноге, она едва успела проткнуть впившегося в плечо Корнелии серого гиганта, рухнувшего ей под ноги вместе со своей жертвой.

Следующий зверь, которого скифянка неудачно ранила копьем, шарахнулся в сторону, вырвав оружие из рук. Девушка едва успела выхватить кинжал, как перед ее лицом мелькнула оскаленная пасть, и она ударила не целясь, словно ее тело решало само, что делать в тот или иной момент.

Воздух с хрипом вырывался из горла гладиатриссы, и девушка чувствовала, что вот-вот свалится на распростертое у ее ног тело подруги, но вдруг атака зверей начала стихать, и она смогла опустить кинжал.

Не веря тому, что осталась жива, Ахилла огляделась по сторонам. Рядом с почерневшими глазами стояла, покачиваясь, Луция, лицо которой представляло собой сплошную кровавую маску. Позади в рваной тунике склонилась над Корнелией Свами, пытаясь спихнуть с ее тела убитого пса. Чуть подальше над растерзанной Примой стояли, понурив головы, Видана с Германикой. Встретив вопросительный взгляд, они кивнули ей головой, показывая, что живы, но одна их подруга сильно ранена, а вторая мертва.

Остальные девушки не подавали признаков жизни. На арене осталось еще три пса, которые, не подходя к живым, ожесточенно рвали тела погибших.

Луция устало оглядела десяток собачьих трупов, валяющихся на арене, и четверых волкодавов, раненных или бьющихся в агонии.

– Почему не дают сигнал к окончанию этого ужаса? Они что, хотят, чтобы мы теперь бегали за оставшимися зверюгами по всей арене? Если да, то не дождутся. Пусть меня пристрелят, я с места не тронусь. Девушки, вы как?

Свами с беспокойством посмотрела на истекавшую кровью Ахиллу и Корнелию, медленно поднимающуюся с песка:

– Девочка моя, ты ранена?

Та подняла огромные синие глаза, в которых не было никакого выражения.

– Похоже, у нее шок. А ты как, Ахилла?

– Почти хорошо, – пробормотала скифянка, стараясь не наступать на ногу, по которой текла ручейком кровь. – Слегка прикусили, но все обошлось, спасибо Немезиде, Марсу и Луции.

– Не кощунствуй, – устало ухмыльнулась римлянка, вытирая с лица пот и кровь. – Боги не любят нахалок, пусть даже и кое-чего сделавших в этой жизни.

По команде распорядителя игр на краях арены появились лучники, и оставшиеся в живых собаки покатились по арене, пронзенные стрелами. При виде этого зрелища Корнелия, словно пробудившись ото сна, вдруг тихо всхлипнула, и из ее испуганных глаз хлынули потоком слезы.

– Ты что? – не поняла ее Луция. – Чего сейчас реветь-то?

– Собачек жалко, – всхлипнула девушка. Присев около ближайшей из убитых зверюг, она погладила ей морду, на которой застыло выражение ярости и какого-то детского удивления.

Свами и Луция недоуменно поглядели друг на друга и вдруг громко расхохотались. Они буквально давились от хохота, который, превращаясь в истерику, снимал нечеловеческое напряжение последних часов.

– Чего ржете-то? – хмуро поинтересовалась Ахилла, пряча глаза. – Мне, кстати, тоже их жалко. Бедняги не виноваты, что их не кормили и довели до такого состояния… Пусть меня лучше распнут, но я больше ни одной животины не убью, клянусь Немезидой!

– Ладно, кончай скулить! – с трудом подавив истерику, хлопнула ее по плечу Луция. – Ну что, устраиваем оргию или как?

– Подожди радоваться, – осадила ее Свами, поглядывая на императорскую ложу. – Принцепс еще не сказал своего слова. Кстати, нас, кажется, зовут. Вон, эдитор руками машет, докричаться не может.

Действительно, Рутилий, стоял, подняв руки, призывая своих сограждан к спокойствию, но разгоряченная публика продолжала неистовствовать, требуя свободы оставшимся в живых. На арену дождем сыпались монеты и украшения, попадая то на песок, то на растерзанные трупы женщин и собак, и Ахиллу передернуло от этого зрелища.

– Гадость какая, – процедила она сквозь зубы.

– А что, с гладиаторами лучше? – поинтересовалась Свами, помогая Корнелии окончательно распрямиться.

– Даже сравнения нет! Физически тяжелее, зато морально… Бр-р-р… Теперь мне эта арена будет сниться по ночам.

– Похоже мы не только выжили, но и неплохо на этом заработаем, – подмигнула подругам Луция, глядя, как рабы кинулись подбирать дары публики.

– Ладно, потом посчитаемся, – буркнула нубийка. – А сейчас пошли к имперской трибуне, пока на нас снова кого-нибудь не натравили. Еще парочку завалящих львов я уже не перенесу.