Колька и Наташа

Колька подскочил к женщине. Он хотел ей объяснить, что они ничего худого не сделали, но та вцепилась в него.

— Стойте, стойте, — подошел к ним пожилой рабочий. Женщина бранилась, но рабочий оборвал ее.

— Погодите. Сынок, тебе зачем доски?

— Надо!

— На дело?

— Да.

— Отпустите его! Забор давно уже гниет!

Женщина нехотя отступилась.

— Тикай, — хитровато улыбнулся в усы рабочий, — тикай хорошее дело робить.

Глава 3. Что предшествовало экспедиции

Отряд остановился у небольшого, покосившегося ветхого домика. Почти у самого разбитого порога в канаве тягуче текла зловонная вода. В отбросах копошился шелудивый тощий пес с голодным блеском в глазах. При виде подростков он оскалил клыки и, скуля, нехотя отошел в сторону.

В дождливую погоду грязная жижа выходила из канавы и заливала дом, в котором жила уборщица Норенского судоремонтного завода Ефросинья Ильинична Апраксина.

Несколько дней назад, после сильного ливня, она зашла к Марии Ивановне.

— Стены отсырели, мокрицы ползают. В кровать ляжешь, а простынь хоть выжимай. — Маленькая старушка подслеповатыми глазами устало и безнадежно смотрела на Марию Ивановну, на Наташу и Кольку, случайно оказавшихся в комнате.

Как только гостья закрыла за собой дверь, Колька вскочил с табуретки.

— Неправильно это! Я сам видел: на Соборной выселяли буржуев. Почему ей комнату не дают?

— Богатых выселяют, верно. Богатым нынче черт колыбель качает. Но ты рассуди: всем беднякам разве хватит?

— А ей должно хватить, — упрямо стоял на своем мальчик, — должно! — Он не понимал, как Мария Ивановна, такая отзывчивая и добрая, могла, как ему казалось, спокойно отнестись к рассказу старушки.

— На весь мир блин не испечешь, поначалу переселяют большие семьи, с ребятней. Им сперва дают… А вы сбегайте к ней, может, чем поможете.

Мысль пришлась по душе. У дома Ефросиньи Ильиничны долго лазили по канаве, осматривали. Придумали поднять немного насыпь. Однако одним не осилить было эту работу.

— Позовем Минора и Каланчу, — предложила Наташа.

…Генка согласился сразу. Каланча стал на дыбы.

— Подумаешь, какая нежная старушка, прямо божий одуванчик. Тоже! Вот я не одну ночь провалялся на барже, а там куда почище, чем в подвале и хоть бы что.

— В общем, пардон, мерси? — спросил Генка.

— Вот именно, сыч.

— Ты шутишь, удивился Колька, — или как?

Но Каланча не спешил с ответом. Он исподлобья посмотрел на Кольку. «Ишь, лоб-то как сморщил, злится». Перевел взгляд на настороженные лица Наташа и Генки и понял: ему не простят отказ.

— Чего же ты молчишь? — строго спросила Наташа. — Ты с нами или нет? Говори!

Вася потоптался на месте, поправил рыжий чуб.

— Ну, чего пристали… «Говори-говори»… Шутю я.

Разработали план действий. Времени на его исполнение было предостаточно — учебный год закончился. Новая школа опустела. Только, тихо позвякивая ключами, ходила по саду сторожиха.

…Им нужно было всего десять досок и полсотни гвоздей. Остальной строительный материал — камень, земля — был в избытке.

— Вспомни, где можно раздобыть доски, ну, подумай и вспомни! — надоедали Каланче Наташа и Колька.

Каланча хитро сощурил глаза.

— Есть тут один заброшенный забор…

— Чей? — спросил Колька.

— Ничейный!

Марии Ивановне решили ничего не говорить. Побоялись — не разрешит.

Так родилась экспедиция за досками.

Глава 4. Столкновение с Рыжим козлом

Нелегко поднять берег: надо врыть в землю доски, привалить их камнями, присыпать землей, чтобы покрепче держались.

Все трудились с увлечением. Только Генка часто отрывался от работы, тревожно оглядываясь.

— Ты чего? — спросил его Колька.

— Как бы нам не всыпали!

— За что?

— Смотри, какой концерт закатили! Разбудим всех.

— А ты не бойся, — рассмеялась Наташа.

— Эй, Минор! — позвал его Каланча. — Подсоби перекатить «дуру», — так он назвал каменную тумбу, которую пытался передвинуть к канаве. И когда Генка помог ему, Каланча, пыхтя и отдуваясь, нравоучительно продолжал.

— Пора им вставать. Нече долго дрыхать.

…Первая, разбуженная шумом, вышла на улицу Ефросинья Ильинична.

— Вы чего тут? — не понимая, что происходит, спросила она.

— А мы хотим, бабуся, берег укрепить, — бойко тряхнув косичками, ответила Наташа, — чтобы вас не заливало.

— Вот как, — только и смогла сказать старушка. И начала помогать им.

Купаясь в прозрачно розовом воздухе, выплыло, наконец, из-за реки солнце. Подростки вспотели. Колька снял рубашку. «О це дило», — подумал Вася и последовал его примеру. Генка, конечно, тоже не мог отстать от них. Расставшись с рубашкой, он почувствовал себя героем и, окончательно забыв о своих опасениях, затянул песню.

Ефросинья Ильинична встревожилась.

— Голубчик ты мой, не шуми, христом богом прошу! Ежели самого разбудим, тут уж…

Старушка с опаской посмотрела на новый дом с зелеными наличниками.

— Кого это «самого»? — гордо опираясь на лопату, полюбопытствовал Генка.

— Да нечто не знаете? Павла Константиновича?

Но для ребят это имя было пустым звуком. Лица их выражали недоумение.

Между тем, из ближайших домов стали появляться люди.