Колька

Стараясь не издавать шума, они живо подкатили к окну чурбан для колки дров, встали на него и друг за другом пролезли внутрь; оказались на кухне. Ваня, держа перед собой занесенную как в замахе палку, осторожными шагами продвигался вперед. Колька шел вслед за ним. От волнения у него вспотели ладони, дрожали колени и бежали мурашки по всему телу. Он стиснул зубы, чтобы не закричать, но дышал в то же время часто и шумно. Кольке казалось, будто его дыхание слышно на весь дом – как пыхтение разгоняющегося паровоза. Ему хотелось немедленно подскочить к чему-нибудь, пусть даже к столу или к буфету, и начать колотить по нему палкой, будто это сказочное чудище трехголовое, а он добрый витязь. Так Колька делал, когда играл в своем дворе, и тогда всё получалось здорово, но сейчас где-то в другой комнате их поджидал отнюдь не сказочный злодей. Кто им мог быть – неизвестно, а от этого становилось намного страшнее.

Крики старого лесника продолжали доноситься из глубины дома.

Ваня казался спокойным, но Колька всё же заметил капельки пота на его лбу и частое моргание век.

Прижимаясь локтями и плечами, они протиснулись из кухни в горницу, а затем из горницы в другую комнату. Внимание Кольки до такой степени было приковано к дверному проему в ту комнату, что он вовсе не посмотрел ни на что в горнице.

Ваня и Колька замерли в проходе с поднятыми над головами палками. В глубине комнаты, в углу, который казался самым темным, стояла кровать. Рядом с кроватью на полу валялась скомканная подушка в сильно измятой и засаленной наволочке, в разных концах комнаты оказались разбросаны ботинки. Одеяло, непропорционально фигуре человека маленькое, может, даже детское, свисало с края кровати на пол. На столе, стоявшем возле кровати, в беспорядке была разбросана посуда, опрокинутый стакан лежал на боку, в середине стола маленьким озерцом расползлась пролившаяся из стакана вода, и в ней будто маленький кораблик виднелась чайная ложка.

На кровати, скорчившись в странной неестественной позе, прижимая к животу руки и согнутые в коленях худые, покрытые черными волосами ноги, отвернувшись лицом к стене, лежал Мирон Алексеевич. Он был в большой белой рубахе и черных трусах.

Больше в комнате никого не было.

Время тянулось очень медленно. Мирон Алексеевич лежал неподвижно, будто большой, вытянутой формы камень.

Колька почувствовал, что его сердце сжимается от ужаса, подбородок задрожал, а где-то внутри появилось противное тошнотворное ощущение.

– Он мертвый, – едва слышно и почти нечленораздельно прошептал Ваня.

От этих слов перед глазами Кольки всё помутнело и поплыло, и он прислонился к косяку, чтобы не упасть. В следующую минуту раздался тягучий, монотонный, терзающий нервы скрип, голова лесника приподнялась над постелью, и его лицо медленно, будто это происходило с большим усилием и болью, повернулось к мальчикам. Колька различил непонимающий, казалось, испуганный взгляд одичавшего человека. Глаза Мирона Алексеевича сначала сузились в тонкую щелку, а затем веки внезапно раздвинулись, освобождая глазные яблоки, делая похожими его глаза на глаза хамелеона. Становилось ясно, что зрение у старого лесника стало совсем плохим, и он что есть сил пытался разглядеть расплывчатые блеклые пятна, застывшие перед ним. Встать с кровати ему стоило немалых сил, а потому он лишь беспомощно двигал веками и вытягивал вперед худую, покрытую морщинистой кожей руку. Внезапно, без всякого изменения в окаменевшем выражении лица, он резко выкрикнул:

– Уйди! Сгинь, дьявол! Не трожь меня, кровопийца!

В возбуждении он стал нервно шарить рукой по столу, стараясь нащупать стакан, чтобы, по-видимому, запустить им по тому, что казалось ему дьяволом.

Ваня и Колька, заметно вздрогнув, попятились и в следующую секунду бросились убегать. Они выпрыгнули в открытое окно и без промедления рванули со двора лесничего. Добежав до других домов, они остановились и перевели дух.

– Ты думаешь, его действительно кто-то хотел убить? – делая частые вдохи, спросил Колька.

– Нет, скорее, он просто тронулся умом, и теперь ему мерещатся дьявол, кровопийцы, убийцы и всякие чудовища, наверное, – Ваня тоже был порядком потрясен и выглядел всклокоченным и обескураженным.

– А что если ему не померещилось? – сомневался Колька.

– Там же никого больше не было! Хотя, мы и не искали. Может, в другой комнате кто-то прятался? Или он успел выскочить, пока мы у двери были?

Они повернулись одновременно один к другому, и их взгляды встретились.

– Рассказать кому-нибудь? В школе, учителю или директору, – предложил Колька.

– Поверят ли? Скажут, померещилось нам или что мы всё это выдумали.

Некоторое время они шли молча, раздумывая над происшедшим, потом Ваня сказал:

– А ведь следов других под окном не было видно.

– Может, лесник правда просто с ума сбрендил, вот и вопил как ненормальный.

– Одичал он совсем в одиночестве, – согласился Ваня, – как на необитаемом острове живет. Ленька умом слабый, и батя его тоже, вместе с ним, тронулся. Жалко его.

5