Колхоз: Назад в СССР 4 (СИ)

— Мне надо, чтоб ты вел себя, как взрослый, солидный человек. А не как дитё несмышленое. Вообще бы вас в погреб закрыть, от греха подальше. Пока у Николая его заскок пройдет. Это, наверное, заразное, что и он буробить начал. Так вы же из погреба сделаете транвай и уедете. Вот в чем беда. Идём, говорю, домой. Найду, чем тебе заняться. — Зинаида Стефановна не отступала.

— Зиночка, я б с удовольствием, но ты понимаешь, задание у нас ответственное.

— Это ж какое? Ворон сидеть считать? Или ждать, пока в пруду эти… как их… дельфины поплывут? Так не поплывут, Мотенька. Можно расходиться.

— Вот ты баба…У нас ответственный момент… — Матвей Егорыч завис, соображая, что бы придумать. Покрутил головой, разыскивая уважительную причину. Идти домой ему явно не хотелось. Потом причина, похоже, появилась, и он посветлел лицом. В голову деду пришла какая-то мысль.

— А нам Ефим задание дал. Надо храм в порядок привести. Вернее, задание он дал вон, Жорику с Андрюхой, а меня назначил старшим. Чтоб, значится, они делов не натворили. Прямо так и сказал, вся надежда только на тебя, Матвей. То есть, на меня. Понимаешь?

— Какой храм, Мотенька. Бредишь ты уже, что ли? У нас он почти сорок годов стоит разрушенный. А другого не имеется. — Зинаида Стефановна чувствовала, рыбка вот-вот соскользнет с крючка.

— Так его и надо. Для истории, так сказать.

— Ну, все… — Баба Зина махнула рукой, а потом кончиком платка, который был повязан у нее на голове, промокнула сначала один глаз, затем второй. — Точно заразное. Думала, только Николай от вас дури нахватался. Оказывается, ещё и Ефима зацепило. На кой черт ему руины понадобились, не понятно. Матвей, ты ж гляди, я проверю! Не дай бог сбрехал…

Зинаида Стефановна второй раз махнула рукой, развернулась и пошла ко двору.

— Так… Встаём и топаем к погосту. — Дед Мотя постучал Переростку по голове костяшками пальцев. — Прием. Слышите меня? Связь есть?

— Вы серьезно, что ли? — Андрюха боднул башкой, как настоящий бычок, скидывая руку Матвея Егорыча.

— Конечно. Какие уж тут шутки. Забыли, что сказал Ефим? Матч прошел. Все. Не отвертишься. Хочешь, чтоб он за Жориком опять домой явился? А с Ефимом, так скажу, лучше не ругаться. Вы ему голову своим погостом забили, вот теперь и расхлебываете.

— Мы?! — Я прибалдел от логики деда Моти. — А Вы ни при чем? Сами говорили, только на кладбище тихо. А какое там тихо? Как не пойдем, так вечно бразильский карнавал вперемешку с испанской корридой. При нашем появлении на погосте, скоро его местные жители будут сразу со своей земельной недвижимостью переезжать.

— Ага… Да-да… — Поддержал меня братец. — Сплошные нервы. Каждую ночь приключения. Я вон теперь по ночам, например, в туалет даже боюсь ходит. Как не сунешься ночью на улицу, так сюрпризы. Я вон теперь лучше обоссусь, чем рискну ночью захотеть в туалет.

— Ой, вы посмотрите на него. — Матвей Егорыч, точь в точь, как баба Зина недавно, всплеснул руками. — Обоссытся он. А вот это у тебя тоже ночью произошло? А? Среди бела дня ухитрился травмироваться. И заметь, меня рядом на было. Вообще никого не было, кроме Наташки. Но она не в счёт.

Матвей Егорыч пхнул ногой загипсованную конечность Переростка. Братец сидел на траве, прислонившись спиной к дереву и пока что вставать на спешил. В принципе, я тоже.

— Нечего на зеркало пенять, коли рожа кривая. Ты, Андрюха, от небольшого ума вечно в истории попадаешь. И никто в том не виноват. Понял? Все. Хватит трепаться. Вставайте, идём на погост. Там, между прочим, ещё заначка осталась и аппарат кума. А ну, как Ефим всё-таки в сторожку сунется. Всем тогда попадет. А я скажу, что впервые вижу это добро. Ясно? И хрен вы там рты откроете. Потому что вы — комсомольцы. А комсомольцы своих не сдают. И он тогда аппарат заберёт. Что куму вернёте? Фантики и бумажки?

Определённая логика в словах деда была. Это факт. Мы своим настойчивым вниманием к кладбищу сами добились того, что участковый моим брождениям на погосте придал официальный статус. Чего уж теперь. Хотя, я начал понимать одно наверняка. Идея с производством самогонки в промышленных масштабах, на которую так рассчитывал, реально отдает авантюризмом. И ещё весьма ощутимо — статьей. Это я привык просто, что в прошлой жизни — деньги есть, связи есть, иди делай. Получится или нет, тут уже все зависит от тебя. От того, насколько ты порвешь некоторые части тела. А в Союзе существуют моменты, которые, рви, не рви, хрен ты перепрыгнешь. Поэтому, помимо матери с отцом и их будущего, помимо отношений с Наташкой, помимо перманентной войны с госпожой Милославской, мне заново надо думать, чем заняться. Какую подушку безопасности подготовить к началу 90-х. Об алкоголе надо забыть. По крайней мере, пока. Но других вариантов в голове нет.

— Жорик! — Теперь на пригорке нарисовалась маман.