Колхозное строительство 2

– Знакомьтесь. Это Вера Спиридоновна Ляшенко. Доктор химических наук, профессор. Вчера она синтезировала известную вам «Виагру», – женщина даже попыталась изобразить книксен, ну, в смысле чуть-чуть присесть.

Лет пятьдесят. И точно химик, вон все пальцы жёлтые от формальдегидов. И на этих пальцах ни одного кольца. Не была замужем? Или при работе с довольно агрессивными средами колец не носят? Они ведь явно помешают надевать перчатки. Заграничный костюм, но неновый. И единственный, вон на рукаве следы очень тщательной штопки двух дырочек. Ещё бы – точно химик и увлекающийся, не успела переодеться и сунулась к чему-то интересному. А ведь даже зарплата профессора не позволяет купить хорошую одежду. Негде. С-сука, в смысле, гад кукурузник. Разорил страну. Да и бровастый гомик не лучше. Столько денег вбухивают во Вьетнамы, Эфиопии и Египты – а ведь совсем скоро шестидневная война. Надо ли предупреждать?

Все эти мысли пронеслись в голове Тишкова, пока он, изображая джентльмена, целовал ручку профессору. От руки и рукава попахивало химией – но запах не очень и противный, скорее, даже приятный.

– Пётр Миронович, умываться и за стол, – это уже скомандовала вторая Чуковская, мама Люши.

Третьей бабушкой была Вера Васильевна Смирнова – руководитель Комиссии по детской литературе при Союзе Писателей СССР. Четвёртой – членкор АН СССР Рахиль Хацкелевна Фрейдлина. Стол был богатый. Шутка. На нём стояло много вина, в том числе шампанского, много коньяка и много колбасы с сыром. Правда, потом принесли и горячие закуски – пюре с отварной сосиской. И это четыре женщины готовились к празднику. Москва! Богема!

– Пётр Миронович, за вас! Не перестаю вами восхищаться. Заперлась сегодня ото всех и читаю вашу сказку. Занятно! Точно будет на Западе бестселлером. А для нас вот проблемно. Ну да ваше имя сработает. Я – за. Да вы угощайтесь! Мы старались! Или не нравится? – Смирнова положила себе на тарелку сыра и подняла фужер с шампанским.

– Сейчас пошучу. Только не обижайтесь. Просто другой шутки про химиков с ходу не вспоминается. Говорят, что на халяву и хлорка творог. Спасибо, милые дамы, не ожидал, – похихикали.

– За вас, Пётр Миронович, – сдвинули бокалы.

Застолье не проходило в дружеской и непринуждённой беседе. Пётр вдруг осознал, что раз дома мама Люши, то ночевать в квартире Чуковских его не оставят. Гостиницу он не заказывал, да и не знал ни одной. Было только смутное воспоминание из прошлого-будущего, что с гостиницами в СССР всё плохо. Нет брони – нет и кровати, не говоря уже об одноместном люксе.

Дамы постепенно набросали в себя приличное количество вина, и Люша похвастала, что лучшие анекдоты рассказывает, конечно, Пётр Миронович – и лучшие песни поёт тоже он. Дамы потребовали анекдотов и песен.

– А можно я совмещу? – вспомнил один анекдот Штелле.

– Будете петь анекдот? – прыснула Смирнова.

– Точно.

– Барин останавливает извозчика и лезет в коляску.

«Какую песню петь, барин? Али не надо песен?»

«Погоди, нога попала в колесо».

«Но-о, родимая! Нога попала-а в колесо-о-о! Нога попала-а-а!»

Пётр закончил, а смеха нет. Что не так? Даже заволновался. И тут грохнули. Просто позднее зажигание, или ждали всю песню? И вот тут повезло. В дверь позвонили.

– О! Это за мной, – начала подниматься Лидия Корнеевна Чуковская, – Я договорилась с Булатом Шалвовичем, что он заберёт меня и отвезёт в Переделкино.

Ну вот. У Петра гора с плеч упала. Проводили маму, и вечер стал заканчиваться. Засобирались и «химички». Ненамного дольше их просидела Смирнова. Несколько раз заставила Петра пообещать, что он бросит все дела и допишет как можно быстрее свою сказку для взрослых мальчиков и девочек и, покачиваясь слегка, отбыла, не утруждаясь переобуванием и напяливанием шубы. Ну, правильно – в этом доме и живёт.

А в целом день, можно сказать, удался. Половину песен оформил и разобрался с издательскими делами. Вечером же сообщили целых две хорошие новости. Удалось получить химикам и альбутерола сульфат – бронхорасширяющий препарат, и силденафил, больше известный как «Виагра».

Событие девятое

16 марта в ВУОАПе у Петра должна была состояться встреча с Фурцевой. Ну что ж, состоялась. Екатерина Алексеевна была на что-то зла и вымещала эту злость на Петра. Поговорив с министром пару минут и три раза услышав рык, Штелле встал и отвесил земной поклон.

– До свидания, Ваше Величество. Я в таком тоне с вами разговаривать не намерен, и вообще забудьте о моём существовании.

Фурцева открыла было рот, чтобы снова зарычать, но потом как-то сдулась.

– Прости, Пётр Миронович. Суслов Михаил Андреевич к каждой букве цепляется, сил нет. Нервы. Ты тут, конечно, ни при чём. Давай так. Гагарина пока не уговаривала, он на Байконуре. Я даже не знаю, на кого выйти, чтобы его заполучить. Он правда нужен? Никто другой не подойдёт?

– Ну, что ж, и я с вами начистоту. Мы с Машенькой придумали марш космонавтов. Он необычен, могут не принять. Нужен обязательно Гагарин – тогда есть шанс. Тем более что за эту песню надо побороться.