Колхозное строительство 5

Над камином висит портрет Бьянки в зрелом возрасте. Герцогиня! Что ещё можно сказать? Рыжая толстая коровка в жемчугах и золоте. Чего герцог-то на молоденькую не променял? Любовь?

— Надо сказать, что подданные ненавидели Бьянку, считая её ведьмой, околдовавшей герцога. Когда в 1582 году умер единственный законный сын Франческо, поползли слухи о том, что мальчика отравила Бьянка. Герцогиня, впрочем, не очень из-за этого переживала: она была уверена в своей несокрушимости. Муж потакал ей во всем. Даже когда раскрылся её обман и стало известно, что бастард Антонио не является её сыном, Франческо не слишком сердился на неё.

Точно ведьма! Или герцог у них полный кретин, не выросший из коротких детских штанишек.

— Бьянка и Франческо умерли в один день, 17 октября 1587 года, после совместного обеда с братом Франческо — кардиналом Фердинандо. Официальное медицинское заключение гласило, что причиной смерти была малярия, однако в народе ходили слухи об отравлении. Уже в наше время в останках супругов был обнаружен мышьяк. Исследователи выдвинули гипотезу, что супруги были отравлены Фердинандо…

После смерти Бьянки и Франческо их «сын» был признан незаконным. Правителем Тосканы стал Фердинандо.

Фу. Закончилась сказка. Ох, трясутся руки! Завтра очередной бой. Приглашены десятки репортёров. Даже два режиссёра известных будут — Жан Жиро будет снимать для Запада, Рымаренко — для СССР. Пережить без инфаркта завтрашний день — и можно снова сельское хозяйство двигать. Тем более что и деньги появятся. Ну, должны появиться. Тьфу, тьфу, тьфу, три раза через левое плечо!

Глава 14

Событие тридцать второе

Последние известия. Веяния моды, наконец, достигли и далёкой Шотландии.

Мужчины надели мини…

— Петрос Мушегович, это точно?

— Уважаемый министр, почему волнуешься? Зачем, а? Петрос сказал — будет, значит, будет! Ты, Пётр Миронович, что просил? Лучшего повара, который приготовит лучшие блинчики? Так?

— Так это — русская национальная еда.

— Смешной человек! А пельмени — китайская. Какавик Тамракян лучше всех в мире делает блинчики.

— С икрой?

— Э, зачем опять ерунду спрашиваешь? С икрой, с творогом, с мясом, с грибами, с ягодами. Просто самые лучшие в мире!

— В Италии…

— Ц-ц-ц, в Италии, в Шмиталии! Не бойся. Пётр Миронович, ты увольняйся давай. Песни пиши, книжки. Вся страна спрашивает, когда будет третий «Рогоносец»? Дети всего мира спрашивают, когда будет пятый «Буратино»? Меня друзья спрашивают, когда будут новые песни на русском языке? Зачем тебе обо всех думать, зачем сердце жечь? Думаешь, это сельское хозяйство без тебя завалится?

— Думаю.

— Ну, завалится немного. Жило же без тебя! А так ты завалишься. Год назад щёчки были, блеск в глазах — сейчас худой как смерть, и смерть в глазах. Послушай совета мудрого человека: вернёшься из Италии — и увольняйся. Всех орденов не заработаешь.

В Италии не тишь и благодать. Тут кирдык чего творится! Студенты воду мутят, и по-взрослому. В этом году начались волнения в ряде университетов Северной Италии. В ходе протестов, вызванных увеличением платы за обучение и планами министерства образования по восстановлению ограничений на поступление в высшие учебные заведения, университетские корпуса в Милане, Тренто и Турине были захвачены студенческими отрядами. Полиция их выгнала. Тогда четыре тысячи человек — студенты, боевики праворадикальных организаций — собрались на римской площади Испании. Лидеры призвали отбить университетские здания и возобновить оккупацию. Против демонстрантов был выдвинут моторизованный кордон полиции. Студенты стали бросать камни. Разгоревшееся столкновение быстро расширилось и перекинулось в район Валле Джулия. Ожесточённые бои продолжалось несколько часов. К концу дня боевики с неофашистами сумели захватить здание юридического факультета, а леваки — филологического. Ранения получили четыреста семьдесят восемь студентов и сто сорок восемь полицейских, арестованы двести семьдесят два человека, сожжено восемь полицейских машин.

Но это чуть севернее. Здесь, во Флоренции, почти спокойно. Люди, в том числе и туристы, ходят по городу, ротозейничают. Китайцев почему-то нет — зато видны послушные ряды немцев и галдящие громче гида пиндосы. Ещё легко отличить скандинавов — они в светлых одеждах, со светлыми волосами, и на голову выше итальянцев. И чем их там кормят?

Пётр с Биком носились по магазинам. Не до красот! Они сняли ресторан, рыкнули на хозяина, чтобы не мешался под ногами, и поставили к плите Какавик Тамракян с дочерью. Кто из них мать — ещё догадаться надо. Обе толстенькие и в белых колпаках. У матери — Какавик — нос побольше.

— Пётр Миронович, а куда блинчики складывать? — пипец.

— А в этом ресторане нет подносов?

— Вы во дворце именитым гостям будете подавать мои блинчики на этом? — И руки в боки.

Твою ж! А ещё дорогой ресторан. Какая-то пластмассовая кривоватая хрень. Дёрнули хозяина — звиняйте, ананасьев немае.

— Марсель! В этом городе должны быть антикварные магазины!

— Петья, там дорого. Нам надьё многа.

— Жадина ты! Твоя Мишель будет биться за честь СССР, а ты копейки считаешь.