Колхозное строительство 6 (СИ)

Тёплые тут, в Армении, зимы. Почти как у неё на родине. Только там зимой сыро, а здесь такой волшебный воздух! Жаль, тренировки скоро кончатся. Через пять дней их на самом деле отправят в Казахстан — так утром на разводе объявил приехавший с инспекцией генерал.

Что там в Казахстане? Да ну?! Китай?!

Событие двадцать шестое

— В Монголии есть такой обычай: когда в семье рождается сын — отец сажает дерево. Если сын вырастает дураком — то это дерево срубают…

— Был я в той Монголии… Степь до горизонта…

Дома было холодно. Жены нет. Детей нет. Даже Маши-Вики нет — поехала под охраной в местный Дворец Пионеров посмотреть на ансамбль народных инструментов. Дома — только присланный сегодня двойник Лии. Если честно, то постарались там на славу. Ну, может, и не сестра-близнец, но с десятка шагов точно не отличишь. Звать смертницу Дашей. Старший лейтенант милиции. Сидит в своей комнате, закутавшись в одеяло, и книжку читает.

Пётр решил чайку себе горячего сварганить — согреться. Самое интересное, что в квартире газ. Баллона не видно — странно, вроде разводки на стенах не заметил. Нужно потом узнать, что за чудо. Достал из спичечного коробка с изображением какого-то местного заповедника спичку, чиркнул — сломалась, достал вторую — вспыхнула и не загорелась.

Вспомнил анекдот не анекдот — историю, про Сталина.

Сталин, как известно всякому встречному и поперечному, курил трубку. И разжигал табак он простыми спичками — одна советская копейка за коробок, такими же, как и все смертные. Ничем не отличался Вождь от миллионов подданных Красной империи.

Ну не было тогда в СССР пластиковых зажигалок, которые сейчас продаются в каждом табачном ларьке.

Так вот: собирает как-то Вождь советского народа у себя в кабинете директоров всех спичечных фабрик. Было их на весь союз немного — с полдюжины. Некоторым пришлось ради этого короткого разговора ехать из-за Урала и с Кавказа. Широка страна моя родная. Иосиф Виссарионович молча достаёт из ящика трубку, коробок спичек, пытается прикурить, чиркает — спичка тухнет. Другой коробок, чиркает — спичка гаснет. Третий — спичка ломается. Раза с шестого-седьмого Сталину прикурить все-таки удалось.

Выдохнув табачный дым и глядя на директоров, начавших понимать, к чему

клонит вождь, и чем это может закончиться, Сталин произнёс: «Так, товарищи руководители, вопросы есть?»

Вопросов не оказалось, директора молча отрицательно покачали головой. «Раз нэт — свободны».

И наладили. Ну, наверное. Очевидно, алма-атинского не позвали. Придётся завтра Пётру из себя изображать товарища Сталина. Надо усы отрастить! Без усов эффекта того не будет.

Лучший друг физкультурников справился со спичками — и у Петра получилось. Привезли Машу, покормил, чаем горячим напоил и спать под тремя одеялами уложил. Нужно утром будет шашку-то наточить. Сам мёрз — все лишние одеяла кончились. Один полушубок остался. Укрылся, но снял — тяжёлый. Как называется процесс, когда один элемент в другой превращается? Там углерод точно на свинец заменили.

Утром в ЦК на Комсомольскую вызвал профильных спецов: министра лесной и деревообрабатывающей промышленности Михаила Валентиновича Никифорова и председателя Госкомитета лесного хозяйства Сейтгали Джакипова. Почиркал спичками.

— Объясните?

— Чего? — хором.

— Почему спички горят хреново?

— Нет.

— Сейчас ругаться начну.

— Пётр Миронович, вот, возьмите зажигалку, — протянул тяжёлую железную штуку Никифоров.

— Почему ваши спички не горят?

— Но это не наши спички.

— А этикетка?

— Это Барнаульская спичечная фабрика. Ей такую разнарядку дали — заповедники на этикетке печатать.

— А Барнаул — это…

— Алтайский край. РСФСР.

— Слушайте, извините, товарищи, этикетка сбила с толку. Ну, раз уж собрались, может, отвезёте и покажете, где у вас эти волшебные дикие яблони растут?

— С радостью.

Поехали на трёх УАЗиках и одной «Волге». В «Волге» — три телохранителя. В двух УАЗиках — милиция. Пётр сел с лесниками. Ехать пришлось чуть не час — дорогу не чистили. Не то чтобы совсем заметена, но с проблемными местами. Один ментовский УАЗик заглох.

Приехали.

Почти. Чуть не доезжая до стана, дорога была перекрыта трелёвочником с зачекерованными хлыстами древесины. Пока трактор старательно пробивал снежную бровку, уступая УАЗу дорогу, Никифоров вышел покурить. Пётр с Джанкиповым тоже вылезли, ноги размять. Менты остановились метрах в пятидесяти, а «девяточники» — рядом. Тоже перекур устроили. Джакипов подозвал тракториста, который с большим трудом сумел согнать трелёвочник с дороги. На морозном воздухе главный лесник принюхался, и:

— Да он же пьян!

— Действительно, пьян! — тоже принюхавшись, подтвердил Никифоров.

— Фамилия! — набросился на бедолагу Джакипов.

— Орхипенко, — понурил голову тракторист.

— Ты, Орхипенко, сегодня трактор сдай, а завтра первым делом в управление — я лично тебя по тридцать третьей уволю.