Колхозное строительство 7

— Сын мо… Георгий Петрович. Вы бы сбавили немного градус мессианства. Мы, как и вы, верим в Бога, пусть и по-своему, и мы, церковь, за это тоже предостаточно пострадали. Вы разве видите в этом кабинете господина Победоносцева? Или, может быть, вы видите у меня петлицы и револьвер? Я — Алексий Ридигер, митрополит Таллинский и Эстонский, член Президиума Конференции Европейских Церквей. Больше всего я хочу, чтобы все верующие в Господа нашего Иисуса Христа во всём мире спокойно жили и верили, и не имели из-за этого проблем со своими государствами и другими людьми, их населяющими. Вы ведь заметили, что ваша духовная и мирская жизнь стала налаживаться? Так вот теперь мы хотим предложить вам помочь убедить других ваших братьев и сестёр, что они теперь могут вернуться на родную землю, мирно жить здесь, работать на благо Родины и отправлять потребности своей веры так, как они этого желают. Условие одно — не работать против Родины, будь то из обиды, мести, каких бы то ни было других чувств. Руководство Советского Союза намерено призвать всех, кто имеет духовную связь с русской землёй, возвращаться домой, пусть даже покидали дом когда-то не они сами, а их родители, деды, прадеды. Вы, Георгий Петрович, уникальный человек — вы принадлежите по крови сразу и к молоканам, и к меннонитам, а по вероисповеданию — баптист. Вы могли бы стать посланником и к тем, и к другим, и к третьим. Мы хотели бы предложить вам для начала поработать среди единоверцев вашего прадеда по отцу — меннонитов Мексики.

— Но я не говорю ни по-испански, ни по-немецки…

— Ну, во-первых, если вы решитесь, то мы вас подготовим, — слегка улыбнулся Эрвин Эрвинович. — А во-вторых, вы будете там не один. Вот как раз для этого здесь Рамон Иванович и Алексей Яковлевич. Рамон Иванович будет решать в Мексике свои задачи, но сможет помочь вам освоиться. Ну а для Алексея Яковлевича Воухта нижненемецкий язык, на котором русские меннониты разговаривают даже в Мексике и Австралии — вообще родной, он у нас родился и вырос в Нидерландах, совсем недавно при Московском престоле. Кроме того, он, как действующий священник Русской Православной Церкви, сможет вести переговоры со старейшинами и заверит их, что никаких препятствий к их возвращению на родную землю, а именно — в Автономную Немецкую Республику Северного Казахстана, где уже действует ряд меннонитских общин, русская церковь со своей стороны чинить не будет.

— Да, времена единой государственной религии позади… и едва ли когда-то вернутся, — вздохнул Ридигер. — Теперь будем честно конкурировать с вами и всеми остальными за умы и сердца верующих.

Интермеццо девятое

Папа — сыну-школьнику:

— Ты что же думаешь: если выпил водки с пивом, то я не учую, что ты курил?

Самолёт чуть качнул крыльями над самой землёй, потом коснулся её шасси, неуклюже подпрыгнул, снова плюхнулся и, чуть поскакав, уверенно побежал по взлётной полосе. Со стороны немного страшновато — а внутри дак и не заметно почти. Так, чуть тряханёт, и чувствуешь всем телом, что скорость резко падает. Прибыли.

Владимир Жириновский был среди встречавших. Вместе с ним были заместитель министра сельского хозяйства Казахстана Владимир Александрович Хван и непонятный невысокий плотный человечек лет пятидесяти, который теперь будет начальником у Володи. Зовут его Иван Никифорович Худенко. Тот самый — Жириновский видел фильм про него. Вот теперь вместе уезжают в Павлодар, на время, пока в Институте восточных языков при МГУ имени М. В. Ломоносова каникулы. Не мог понять Володя: если человек такой заслуженный, что про него даже фильмы снимают, то почему опять едет простым председателем колхоза «30 лет Казахской ССР» в Успенском районе? Почему не поставят руководителем выше? Вон ведь как у него здорово получается. Даже спросил об этом Ивана Никифоровича.

— Человек хорош там, где он нужен. А ты ведь местный, Володя? — сразу перевёл разговор председатель.

— Окончил среднюю школу № 25 имени Дзержинского города Алма-Аты.

— От ведь, прямо имени Дзержинского. А родители кто? — самолёт стал выруливать на полосу, что ведёт к зданию аэропорта.

— Отца не видел никогда. Вольф Исаакович Эйдельштейн. Он был родом из Восточной Польши. Депортировали в 1946 году.

— Печально. А мать?

Маму Володи звали Жириновская Александра Павловна. Она носила фамилию своего первого мужа и работала в центре Алма-Аты в городской столовой. Шестерых детей одна поднимала — сейчас Владимир понимал, как ей было тяжело. Маме приходилось приносить с работы домой остатки еды, ведь только так она могла прокормить ораву малышей. И ведь вытянула всех. Неожиданно вспомнилось детство. Он всё время страдал от того, что его обзывали евреем. А ещё он вслед за матерью боялся, что органы могут ими заинтересоваться из-за отца-еврея, живущего за границей.