Колхозное строительство 8 (СИ)

— Нет. Корабли выгодны и нам, и вам — и это не вопрос. Тут наше министерство с вашим сами договорятся.

— Конечно. Вы ведь помните — мы с вами как раз о кораблях речь вели, когда впервые познакомились. Сделка, если она состоится, будет выгодна и Франции, и СССР. Тогда что предмет торга?

— Четыре-пять островов в очень долгосрочную аренду с правом выкупа.

— Интересно! Вы про Французскую Полинезию?

— А что, можно и там?

— Месье Тишкофф, может, хватит? Мы серьёзные люди, — нос, на ихний национальный топорик-франциску похожий, подёргал.

— Хорошо. Пусть первый ход будет за нами. Это ваши острова Спратли.

Де Голль опять схватился за шевелюру — а её нет. Потом за нос — но и его бросил, потом встал и прошёлся по кабинету. Переводчик, видимо, решивший, что президент разозлился и уходит, погнал следом. Генерал развернулся — и они встретились. Мелкий переводчик воткнулся в грузного генерала и отскочил. Генерал, хоть и грузный, стал падать — на счастье, Филипповна была в кабинете. Она неплохо знала французский, откуда — пусть КГБ хранит тайну. Тамара Филипповна Непейвода подхватила стремящегося упасть женераля и, встряхнув, поставила по стойке «смирно».

— Умеете вы удивлять, Пьер.

— Согласитесь — Китаю сейчас не до них, Вьетнаму тем более. Он сдохнет со дня на день. А филиппинцев Франция и СССР вместе построят — хотя вам это и самим по плечу, но для придания акции международного масштаба мы ввяжемся.

— И там — огромное количество нефти и газа?

— Уи.

— Прекрасная Франция найдёт, чем вас отблагодарить, месье Тишкофф.

— Островами.

Глава 27

Событие сорок второе

Трое евреев собираются эмигрировать во Францию и думают, какие им там взять имена.

— Вот я был Лейба, а буду Луи, — говорит один.

— А я был Гирш, а стану Гюи, — говорит второй.

— А я, пожалуй, во Францию не поеду, — говорит Хаим.

Задребезжала «вертушка» слоновой кости. Пётр с опаской, как кусачую гадину, взял трубку. Уж больно мало приятного из неё последнее время удаётся услышать — всё больше разные гадости. Собеседник оказался неожиданный: генерал Кац.

— Здравия желаю, товарищ генерал-лейтенант!

— Арон Давидович! Что ж вы так официально? Да ещё и по званию. Знаете же, что я ни дня погоны не носил. Юмор одесский на вооружение взяли, или уколоть хотите?

— Да я ни словом…

— И я ни словом. Забыли. Пётр Миронович я, и будет. Вы мне лучше скажите, как дела у вас? Беспокоюсь я. Вы ведь на переднем краю.

— Понял, принял, Пётр Миронович! Уж простите старого дурака, сколько лет в армии — привычка. Раз уж докладывать, то… без задней мысли я. А у нас — ничего! Спокойно.

— «Докладывать»? Я ведь вам, Арон Давидович, не командир — как это мне, и докладывать?

— Как же не командир?! Вы — член Политбюро!

— Какую-то напряжённость слышу я в ваших словах, товарищ Первый Секретарь. Давайте уже «докладывайте», что у вас этакого стряслось, и чем я могу помочь Еврейской Автономной Республике.

— Да я… как бы и…

— Так, Арон Давидович. Что-то напугали мы с вами друг друга, не клеится разговор. Давайте попробуем сначала начать. Как у вас дела? «Соседи» не докучают?

— Нет! Все части, конечно, в ружьё стоят, но на границе тишина. Но, знаете, бережёного, его таки… в общем, добровольные военные сборы тут у нас. Каждый день два часа по вечерам. К нам из Израиля пока всего пара десятков человек перебралась, но они к такому напряжению привычные — сразу сами в военкоматы заявились, потребовали начать обучение, подготовку. Мы с Яковом Григорьевичем услышали — думаем, вэй змир! Что устроить хотят! Вспомнишь тут политинформацию — израильская военщина, чего там ещё говорят… мы-то к такому не привыкли. Или — отвыкли… не сорок же первый год, чтоб толпы добровольцев на площадях. Фу, фу, ди цунг зол мир опфалн, не дай Всевышний! А потом котелками поварили — ведь идея недурна. У них там, знаете же, нельзя иначе — в любую минуту может завертеться, вот и стараются люди, кто поответственней, держать себя в форме, в тонусе. Мало ли что!

— И правда. Вот, сразу польза. А кто ж занимается?

— О, Пётр Миронович, кому заниматься — у нас фоле жлукте! Хоть отбавляй. Сами же и эти ребята, кто из Израиля приехал — фронтовики, а теперь к нам военные пенсионеры со всего Союза съезжаться стали. Одних генералов — не сосчитать! Сквирский, Дашевский, Прусс, Пласкин, оба Кацнельсона… не поверите, адмирал даже свой есть, Беляев Илья Иосифович! Речников гоняет. Да и прочие, кто званием пониже, не отстают. У нас ведь знаете, кого заведовать горбольницей прислали? Сам Деген, Ион Лазаревич! Мы-то, генералы, командовать привыкли — а он на самой сковородке посидел, горел, ломался, ног едва не лишился. Не один десяток панцерманов на тот свет собственными руками отправил, да и гроз зол аф ир ваксн! Так он, хоть и бывший танкист, а не военврач, так уже успел своих натаскать — в два часа разворачивают полевой госпиталь…

— Воинственный вы народ! И что ж раньше-то никто не додумался — евреев дальние границы оборонять посылать? Прямо казаки… — Пётр осёкся было, решив, что сказал бестактность, но тут из трубки послышался истерический, клекочущий хохот.

— Арон Давидович?..