Колхозное строительство 8

Задребезжала «вертушка» слоновой кости. Пётр с опаской, как кусачую гадину, взял трубку. Уж больно мало приятного из неё последнее время удаётся услышать – всё больше разные гадости. Собеседник оказался неожиданный: генерал Кац.

– Здравия желаю, товарищ генерал-лейтенант!

– Арон Давидович! Что ж вы так официально? Да ещё и по званию. Знаете же, что я ни дня погоны не носил. Юмор одесский на вооружение взяли, или уколоть хотите?

– Да я ни словом…

– И я ни словом. Забыли. Пётр Миронович я, и будет. Вы мне лучше скажите, как дела у вас? Беспокоюсь я. Вы ведь на переднем краю.

– Понял, принял, Пётр Миронович! Уж простите старого дурака, сколько лет в армии – привычка. Раз уж докладывать, то… без задней мысли я. А у нас – ничего! Спокойно.

– «Докладывать»? Я ведь вам, Арон Давидович, не командир – как это мне, и докладывать?

– Как же не командир?! Вы – член Политбюро!

– Какую-то напряжённость слышу я в ваших словах, товарищ Первый Секретарь. Давайте уже «докладывайте», что у вас этакого стряслось, и чем я могу помочь Еврейской Автономной Республике.

– Да я… как бы и…

– Так, Арон Давидович. Что-то напугали мы с вами друг друга, не клеится разговор. Давайте попробуем сначала начать. Как у вас дела? «Соседи» не докучают?

– Нет! Все части, конечно, в ружьё стоят, но на границе тишина. Но, знаете, бережёного, его таки… в общем, добровольные военные сборы тут у нас. Каждый день два часа по вечерам. К нам из Израиля пока всего пара десятков человек перебралась, но они к такому напряжению привычные – сразу сами в военкоматы заявились, потребовали начать обучение, подготовку. Мы с Яковом Григорьевичем услышали – думаем, вэй змир! Что устроить хотят! Вспомнишь тут политинформацию – израильская военщина, чего там ещё говорят… мы-то к такому не привыкли. Или – отвыкли… не сорок же первый год, чтоб толпы добровольцев на площадях. Фу, фу, ди цунг зол мир опфалн, не дай Всевышний! А потом котелками поварили – ведь идея недурна. У них там, знаете же, нельзя иначе – в любую минуту может завертеться, вот и стараются люди, кто поответственней, держать себя в форме, в тонусе. Мало ли что!

– И правда. Вот, сразу польза. А кто ж занимается?

– О, Пётр Миронович, кому заниматься – у нас фоле жлукте! Хоть отбавляй. Сами же и эти ребята, кто из Израиля приехал – фронтовики, а теперь к нам военные пенсионеры со всего Союза съезжаться стали. Одних генералов – не сосчитать! Сквирский, Дашевский, Прусс, Пласкин, оба Кацнельсона… не поверите, адмирал даже свой есть, Беляев Илья Иосифович! Речников гоняет. Да и прочие, кто званием пониже, не отстают. У нас ведь знаете, кого заведовать горбольницей прислали? Сам Деген, Ион Лазаревич! Мы-то, генералы, командовать привыкли – а он на самой сковородке посидел, горел, ломался, ног едва не лишился. Не один десяток панцерманов на тот свет собственными руками отправил, да и гроз зол аф ир ваксн! Так он, хоть и бывший танкист, а не военврач, так уже успел своих натаскать – в два часа разворачивают полевой госпиталь…

– Воинственный вы народ! И что ж раньше-то никто не додумался – евреев дальние границы оборонять посылать? Прямо казаки… – Пётр осёкся было, решив, что сказал бестактность, но тут из трубки послышался истерический, клекочущий хохот.

– Арон Давидович?..

– Ох… Уморили! Да неужели вам кто рассказал?! Поверить не могу!

– Да о чём?!

– Как вы сказали – казаки? Да ведь вот неделю назад у нас концерт в клубе готовили, там заведующий – такой Алик Фарбер, одессит… мы с Григорьичем ходили прогон слушать, потом, как водится, по рюмочке под форшмак – из кеты, по местной моде. Так Алик за рояль сел и песню нам спел – про еврейское казачество! Ох и смешная песня! Но очень уж еврейская – не пойму, откуда вы… Он вообще говорил – сам сочинил.

– Погодите, это там, где «мы защищали нашего раввина – он бойко нам патроны продавал»?

Снова взрыв восторга на том конце провода.

– Нет… такого там не было! «Патроны продавал»?! Азохн вэй! Не могу! Яков! Ким а гер, что я тебе расскажу!

– Погодите, вы там сейчас весь свой партактив соберёте, собрание устроите с песнями и бродячими клезмерами! Не слышал я, так, что-то кто-то болтал… Вы лучше скажите толком – чего звонили-то? Ведь не похвастаться же – чую, дело у вас ко мне какое-то. Прямо тухесом чую, простите мне моих грубых слов.

– Нет, Пётр Миронович, вы мне пообещайте, что вспомните, что этот «кто-то» вам болтал, и на бумажку спишете – тут уже я тухесом чую, что будет номер на века для нашего народного ансамбля! Ух, простите, что-то я в раж совсем вошёл, сердце заёкало даже…

– Так! Партийное задание вам от члена Политбюро – немедленно Голде звоните, пусть кладёт вас туда же, где Крейзер лечился. Не хватало, чтоб всё руководство республики тут от смеха раньше времени к вашему Всевышнему на отчёт поехало. И всё же – какое дело-то у вас ко мне было?