Колхозный помещик образца XIX века

— Совершенно верно, ваше императорское величество, — согласился Андрей Георгиевич, но тут же, переча сам себе, добавил: — но надо отметить, что с учетом гораздо большей оброчной земли и хорошего урожая, и крестьянин, и я получаем больше.

— Ну да, — вспомнил давний их разговор Николай, — пострадает лишь земля. Как, кстати, она?

Макурин, в общем, уже мог и не отвечать, поскольку они выехали на поле, отведенное в этом году под пар. Старательный хозяин еще и хорошо его удобрял торфом, перегноем и навозом. На глазах благородных гостей першерон привез большую телегу торфа.

— Эк у тебя, так, пожалуй, ты чернозем сделаешь? — с откровенной завистью спросил доселе молчавший сановник.

— Да, еще известь надо положить для понижения кислотности и почва готова для урожая, — свободно подтвердил Макурин. А что, пусть завидуют передовой агротехнике. Так, глядишь и сами поднимут свои поместья.

— А лошади-то у тебя такие здоровенные, только и в артиллерию брать, — увел Николай в другую тему, более для него актуальную.

— Сам выращиваю, ваше императорское величество, — пояснил Макурин, — а там и на свои нужды, и крестьянам выделяю. В этот месяц, наверное, и на рынок отправлю.

Такие заветные слова заметно заинтересовали всех гостей. Все они были помещиками и тоже нуждались в сильных лошадях. Не говоря уже об императоре с его государственными нуждами. Одна армия чего стоила!

Как-то невзначай подошли к конеферме, где как раз прогуливали лошадей. Им, как благородным зрителям, как бы показали и взрослых лошадей — могучих жеребцов, от шагов которых вроде бы дрожала земля, и не менее сильных кобыл, и многочисленных жеребчиков — однолеток и двухлеток.

Чувствовалось, что ферма находится в хорошей рабочей формы. Хозяин получит заметную прибыль, а хозяйство — эффектных производителей.

— Вот что, друг мой! — в приказном порядке объявил Николай, — всю продукцию конефермы я у тебя закупаю для армейской артиллерии.

Макурин ему не возразил, наоборот, молча обрадовался. Прибыль, разумеется, будет немного меньше, зато не придется искать покупателей. С учетом численности российской артиллерии устойчивый спрос будет десятки лет. Конкурентом-то в России у него нет, а заграничный товар заметно дороже.

Возразили, однако, другие. Ну как возразили…

= Ваше императорское величество, — жалобно попросил молчаливый сановник, — а можно нам хотя бы несколько голов? На племя.

Император только улыбнулся. Сельское хозяйство тоже нельзя оставлять, кормилица все же. Прокрутил мысленно поголовье, спросил вопросительно:

— Десятую долю хватит?

Десятую долю с учетом относительной малочисленности фермы было, конечно, маловато. Но ведь не будешь же торговаться с монархом. Николай этого не любит, еще не будет допускать в свиту.

Поболтали, пошли заодно дальше. Третьего дня Андрей Георгиевич уже им все показывал, но быстро и не дотошно. Так, как интересную игрушку. Сейчас же не торопясь, со всеми деталями. Заметил, что в летний сезон самые удойные коровы дает за день почти за полста литров.

Большинству это ничего не говорило, но седоватый чиновник поразился:

— Они что же, дают молока как несколько обычных коровушек? Быть не может!

Да, это так, ваше превосходительство, — подтвердил Макурин, — при этом кормить их заметно больше не приходится, в основном поить. Удойные коровушки. И в крестьянских дворах они тоже приносят много молока. Крестьян перерабатывают его в масло и творог и сдают мне. А уж я везу в столичный рынок. Летом бывает сдают на деньги до полтины продукции.

— За лето? — спросил Николай, чтобы спросить хоть что-то.

— Ну, ваше императорское величество, — укоризненно ответил Макурин, — конечно же, за летний день. Не зря же он говорят, что день год кормит.

— Да у тебя крестьяне получают как у меня чиновники! — поразился Николай.

— Да, ваше императорское величество, — с достоинством ответил Макурин, — зато они все налоги платят без недоимок!

— Скажи, — спросил без прежнего сарказма Орлов — достало его местное хозяйство помещика, — а дотошно, поди, приходится за крестьянами следить при сдачи оброков.

— Нет, ваше сиятельство, — свободно ответил Макурин, — буду я еще за ними следить!

— Но ведь как? — невольно поразился Орлов, — украдут ведь, каланьи такие, как есть утащат хоть пару копеек!

— Нет ваше сиятельство, — возразил Макурин, — во-первых, не проверяют не у всех, а тем, кому я доверяю. Чуть что — отправлю приказчиков, будут проверять за их же деньги. Так что моим крестьянам самим выгодно. Не говоря уж о том, что они Богом клянутся не лукавить.

— Да что им Бог, — не подумав, буркнул Орлов и замолчал, искоса глядя за помещика. Тот ведь как есть святой, все видели, какая у него благодать.