Читаем Коллапс полностью

Эти факторы для жителей Тикопии стали «географической улыбкой судьбы»: благодатные условия, полученные даром, без какого-либо участия с их стороны. Но собственный труд — то, как они воспользовались этими условиями — тоже сослужил им хорошую службу. Фактически вся территория острова используется для непрерывного и стабильного выращивания продовольствия, в отличие от подсечно-огневого земледелия, преобладающего на многих других тихоокеанских островах. Почти каждый вид растений на Тикопии так или иначе применяется в хозяйстве: даже трава используется в качестве мульчи на полях, а дикие деревья служат источником пищи в голодные времена.

При приближении к Тикопии со стороны моря кажется, что остров покрыт высокими, многоярусными девственными джунглями, вроде тех, которыми славятся необитаемые острова Тихого океана. И только после высадки на берег и прогулки под этими деревьями наконец осознаешь, что настоящий тропический лес здесь можно найти лишь на самых крутых склонах, а остальная часть острова служит для одного — выращивания продуктов питания. Большая часть острова покрыта садами, где самыми высокими являются плодовые деревья местных или завезенных видов, которые дают орехи, фрукты и другие съедобные плоды. Наибольшее значение для местных жителей имеют кокосовые орехи, плоды хлебного дерева и саговая пальма. Менее многочисленными, но столь же высоко ценимыми являются деревья с пышной кроной: местный миндаль (Canarium harveyi), дающее орехи дерево Burckella ovovata, таитянский каштан Inocarpus fagiferus, ореховое дерево Barringtonia procera и тропический миндаль Terminalia catappa. Полезные деревья размерами поменьше, занимающие средний ярус леса, включают бетельную пальму, дающую содержащие наркотик орехи, момбин (Spondias dulcis), а также средних размеров анчар ядовитый (Antiaris toxicara), который хорошо растет в этих условиях — его кора использовалась для изготовления одежды вместо бумажной шелковицы, которая для той же цели применялась на других полинезийских островах. Нижний ярус, то есть подлесок, расположенный ниже перечисленных деревьев, в сущности представляет собой огород, где выращиваются ямс, бананы и гигантское болотное таро Cyrtosperma chamissonis. Большая часть этих растений требует большой увлажненности почвы, но тикопийцы путем селекции вывели вид, хорошо приспособленный к более сухим условиям, который и выращивают в своих хорошо осушаемых фруктовых садах на горных склонах. Весь этот многоярусный сад, единственный в своем роде в Океании, своим устройством повторяет влажный тропический лес, за исключением того, что все растения в нем пригодны для употребления в пищу, в то время как большая часть деревьев в джунглях несъедобна.

В дополнение к этим обширным садам существуют два типа небольших участков земли, открытых и не засаженных деревьями, но тоже используемых для выращивания полезных культур. Один их них представляет собой небольшое пресноводное болото, предназначенное для выращивания обычных влаголюбивых видов гигантского болотного таро, вместо специально выведенного засухоустойчивого сорта, высаживаемого на склонах холмов. Другой тип состоит из полей, на которых ведется интенсивное, трудоемкое, с коротким периодом пребывания под паром, практически непрерывное выращивание трех видов корнеплодов: таро, ямса и — в последнее время — завезенной из Южной Америки маниоки, которая в значительной степени вытеснила местный ямс. Эти поля требуют практически постоянного труда по прополке и мульчированию травой и молодым подлеском для предотвращения усыхания саженцев.

Основную часть продовольствия, выращиваемого в садах, на заливных и обычных полях составляет крахмалосодержащая растительная пища. Для получения белка, при отсутствии домашних животных крупнее курицы и собаки, тикопийцы традиционно полагаются в меньшей степени на уток и на рыбу, которые водятся в единственном на острове солоноватом озере, и в значительной степени на рыбу, моллюсков и ракообразных из моря. Рациональное использование морепродуктов является результатом табу, налагаемого вождями. На ловлю и использование в пищу рыбы необходимо получать особое разрешение; таким образом, табу препятствуют чрезмерному вылову рыбы и истощению рыбных ресурсов.

Перейти на страницу:

Похожие книги

188 дней и ночей
188 дней и ночей

«188 дней и ночей» представляют для Вишневского, автора поразительных международных бестселлеров «Повторение судьбы» и «Одиночество в Сети», сборников «Любовница», «Мартина» и «Постель», очередной смелый эксперимент: книга написана в соавторстве, на два голоса. Он — популярный писатель, она — главный редактор женского журнала. Они пишут друг другу письма по электронной почте. Комментируя жизнь за окном, они обсуждают массу тем, она — как воинствующая феминистка, он — как мужчина, превозносящий женщин. Любовь, Бог, верность, старость, пластическая хирургия, гомосексуальность, виагра, порнография, литература, музыка — ничто не ускользает от их цепкого взгляда…

Малгожата Домагалик , Януш Вишневский , Януш Леон Вишневский

Публицистика / Семейные отношения, секс / Дом и досуг / Документальное / Образовательная литература
Николай II
Николай II

«Я начал читать… Это был шок: вся чудовищная ночь 17 июля, расстрел, двухдневная возня с трупами были обстоятельно и бесстрастно изложены… Апокалипсис, записанный очевидцем! Документ не был подписан, но одна из машинописных копий была выправлена от руки. И в конце документа (также от руки) был приписан страшный адрес – место могилы, где после расстрела были тайно захоронены трупы Царской Семьи…»Уникальное художественно-историческое исследование жизни последнего русского царя основано на редких, ранее не публиковавшихся архивных документах. В книгу вошли отрывки из дневников Николая и членов его семьи, переписка царя и царицы, доклады министров и военачальников, дипломатическая почта и донесения разведки. Последние месяцы жизни царской семьи и обстоятельства ее гибели расписаны по дням, а ночь убийства – почти поминутно. Досконально прослежены судьбы участников трагедии: родственников царя, его свиты, тех, кто отдал приказ об убийстве, и непосредственных исполнителей.

А Ф Кони , Марк Ферро , Сергей Львович Фирсов , Эдвард Радзинский , Эдвард Станиславович Радзинский , Элизабет Хереш

Биографии и Мемуары / Публицистика / История / Проза / Историческая проза
10 заповедей спасения России
10 заповедей спасения России

Как пишет популярный писатель и публицист Сергей Кремлев, «футурологи пытаются предвидеть будущее… Но можно ли предвидеть будущее России? То общество, в котором мы живем сегодня, не устраивает никого, кроме чиновников и кучки нуворишей. Такая Россия народу не нужна. А какая нужна?..»Ответ на этот вопрос содержится в его книге. Прежде всего, он пишет о том, какой вождь нам нужен и какую политику ему следует проводить; затем – по каким законам должна строиться наша жизнь во всех ее проявлениях: в хозяйственной, социальной, культурной сферах. Для того чтобы эти рассуждения не были голословными, автор подкрепляет их примерами из нашего прошлого, из истории России, рассказывает о базисных принципах, на которых «всегда стояла и будет стоять русская земля».Некоторые выводы С. Кремлева, возможно, покажутся читателю спорными, но они открывают широкое поле для дискуссии о будущем нашего государства.

Сергей Кремлёв , Сергей Тарасович Кремлев

Публицистика / Документальное
Дальний остров
Дальний остров

Джонатан Франзен — популярный американский писатель, автор многочисленных книг и эссе. Его роман «Поправки» (2001) имел невероятный успех и завоевал национальную литературную премию «National Book Award» и награду «James Tait Black Memorial Prize». В 2002 году Франзен номинировался на Пулитцеровскую премию. Второй бестселлер Франзена «Свобода» (2011) критики почти единогласно провозгласили первым большим романом XXI века, достойным ответом литературы на вызов 11 сентября и возвращением надежды на то, что жанр романа не умер. Значительное место в творчестве писателя занимают также эссе и мемуары. В книге «Дальний остров» представлены очерки, опубликованные Франзеном в период 2002–2011 гг. Эти тексты — своего рода апология чтения, размышления автора о месте литературы среди ценностей современного общества, а также яркие воспоминания детства и юности.

Джонатан Франзен

Публицистика / Критика / Документальное