Читаем Коллапс полностью

И все же — с какой стороны пришли первые поселенцы на остров Пасхи, затерянный на далеком востоке Полинезии клочок земли? Ветры и течения должны были препятствовать прямому пути к нему с Маркизов, где имелось многочисленное население и откуда, по всей видимости, происходило заселение Гавайских островов. Вместо этого, вероятнее, будущие колонизаторы острова Пасхи стартовали с островов Мангарева, Питкэрн и Хендерсон, которые лежат примерно на полпути между Маркизами и островом Пасхи; о судьбе их жителей мы будем рассказывать в следующей главе. Родство языков аборигенов острова Пасхи и раннего мангареванского, похожесть статуй острова Питкэрн на некоторые статуи острова Пасхи, подобие стилей изготовления ручных инструментов острова Пасхи с таковыми на Мангареве и Питкэрне, а также сходство черепов острова Пасхи и двух черепов с острова Хендерсон — более близкое, чем с маркизскими черепами, — все свидетельствует о том, что трамплином для колонизации острова Пасхи послужили Мангарева, Питкэрн и Хендерсон. В 1999 году реконструированное полинезийское парусное каноэ «Хокуле'а» успешно достигло берегов острова Пасхи с Мангаревы после плавания продолжительностью в 17 дней. Нам, сухопутным жителям начала третьего тысячелетия, кажется совершенно невероятным, чтобы экипаж каноэ, плывущего на восток с Мангаревы, мог с такой удивительной точностью со столь значительного расстояния попасть в цель размером всего лишь девять миль шириной. Тем не менее полинезийцы способны определить существование земли задолго до того, как она становится видимой на горизонте, — по стаям морских птиц, которые в поисках пропитания улетают более чем на сотню миль от своих гнезд. Таким образом, эффективный диаметр острова Пасхи (который был когда-то пристанищем для одной из самых больших птичьих колоний во всем Тихом океане) составлял для мореходов-полинезийцев вместо каких-то девяти добрых двести миль.

У аборигенов острова Пасхи есть предание, что морской поход в поисках новых земель, в результате которого был открыт и заселен их остров, возглавлял вождь по имени Хоту Мату'а (Великий Отец), прибывший на одном или двух больших каноэ со своей женой, шестью сыновьями и прочими родственниками. (Европейцы, побывавшие здесь в конце 1800-х и начале 1900-х годов, записали много устных преданий туземцев, и эти предания содержали много очевидно достоверных сведений о жизни на острове за столетие или около того до появления там европейцев; но кажется сомнительным, чтобы в преданиях так же подробно сохранились детали событий, происходивших на тысячу лет раньше.) Позже мы увидим (часть 3), что население многих других островов Полинезии уже после их открытия и заселения продолжало поддерживать взаимные контакты между собой посредством регулярных визитов. Происходило ли нечто подобное и на острове Пасхи, приплывали ли сюда каноэ и после прибытия Хоту Мату'а? Археолог Роджер Грин допускает такую возможность, учитывая сходство некоторых орудий труда, бывших в употреблении на острове Пасхи через несколько веков после колонизации и применявшихся в тот же самый период на острове Мангарева. Однако против этой гипотезы свидетельствует тот факт, что на острове Пасхи традиционно не было свиней, собак и некоторых типично полинезийских зерновых культур, которые, как можно было бы ожидать, последующие пришельцы привезли бы с собой, если эти животные и растения по каким-либо причинам не выжили во время плавания Хоту Мату'а или погибли вскоре после высадки на острове. Кроме того, как мы рассмотрим в следующей главе, инструменты, сделанные из каменных пород, химический состав которых на каждом из островов имеет свои отличительные особенности, обнаружены в большом количестве и на других островах, а не только на тех, где они были изготовлены. Это однозначно подтверждает существование в прошлом сообщения между Маркизами, островами Питкэрн, Хендерсон, Мангарева и Общества, но ни одного камня с острова Пасхи не было найдено на других островах, как и на острове Пасхи нет камней, завезенных туда извне. Таким образом, обитатели острова Пасхи могли оставаться практически полностью изолированными на краю света, без каких-либо контактов с внешним миром, приблизительно в течение тысячи лет, разделяющих время прибытия Хоту Мату'а и Роггевена.

Перейти на страницу:

Похожие книги

188 дней и ночей
188 дней и ночей

«188 дней и ночей» представляют для Вишневского, автора поразительных международных бестселлеров «Повторение судьбы» и «Одиночество в Сети», сборников «Любовница», «Мартина» и «Постель», очередной смелый эксперимент: книга написана в соавторстве, на два голоса. Он — популярный писатель, она — главный редактор женского журнала. Они пишут друг другу письма по электронной почте. Комментируя жизнь за окном, они обсуждают массу тем, она — как воинствующая феминистка, он — как мужчина, превозносящий женщин. Любовь, Бог, верность, старость, пластическая хирургия, гомосексуальность, виагра, порнография, литература, музыка — ничто не ускользает от их цепкого взгляда…

Малгожата Домагалик , Януш Вишневский , Януш Леон Вишневский

Публицистика / Семейные отношения, секс / Дом и досуг / Документальное / Образовательная литература
Николай II
Николай II

«Я начал читать… Это был шок: вся чудовищная ночь 17 июля, расстрел, двухдневная возня с трупами были обстоятельно и бесстрастно изложены… Апокалипсис, записанный очевидцем! Документ не был подписан, но одна из машинописных копий была выправлена от руки. И в конце документа (также от руки) был приписан страшный адрес – место могилы, где после расстрела были тайно захоронены трупы Царской Семьи…»Уникальное художественно-историческое исследование жизни последнего русского царя основано на редких, ранее не публиковавшихся архивных документах. В книгу вошли отрывки из дневников Николая и членов его семьи, переписка царя и царицы, доклады министров и военачальников, дипломатическая почта и донесения разведки. Последние месяцы жизни царской семьи и обстоятельства ее гибели расписаны по дням, а ночь убийства – почти поминутно. Досконально прослежены судьбы участников трагедии: родственников царя, его свиты, тех, кто отдал приказ об убийстве, и непосредственных исполнителей.

А Ф Кони , Марк Ферро , Сергей Львович Фирсов , Эдвард Радзинский , Эдвард Станиславович Радзинский , Элизабет Хереш

Биографии и Мемуары / Публицистика / История / Проза / Историческая проза
10 заповедей спасения России
10 заповедей спасения России

Как пишет популярный писатель и публицист Сергей Кремлев, «футурологи пытаются предвидеть будущее… Но можно ли предвидеть будущее России? То общество, в котором мы живем сегодня, не устраивает никого, кроме чиновников и кучки нуворишей. Такая Россия народу не нужна. А какая нужна?..»Ответ на этот вопрос содержится в его книге. Прежде всего, он пишет о том, какой вождь нам нужен и какую политику ему следует проводить; затем – по каким законам должна строиться наша жизнь во всех ее проявлениях: в хозяйственной, социальной, культурной сферах. Для того чтобы эти рассуждения не были голословными, автор подкрепляет их примерами из нашего прошлого, из истории России, рассказывает о базисных принципах, на которых «всегда стояла и будет стоять русская земля».Некоторые выводы С. Кремлева, возможно, покажутся читателю спорными, но они открывают широкое поле для дискуссии о будущем нашего государства.

Сергей Кремлёв , Сергей Тарасович Кремлев

Публицистика / Документальное
Дальний остров
Дальний остров

Джонатан Франзен — популярный американский писатель, автор многочисленных книг и эссе. Его роман «Поправки» (2001) имел невероятный успех и завоевал национальную литературную премию «National Book Award» и награду «James Tait Black Memorial Prize». В 2002 году Франзен номинировался на Пулитцеровскую премию. Второй бестселлер Франзена «Свобода» (2011) критики почти единогласно провозгласили первым большим романом XXI века, достойным ответом литературы на вызов 11 сентября и возвращением надежды на то, что жанр романа не умер. Значительное место в творчестве писателя занимают также эссе и мемуары. В книге «Дальний остров» представлены очерки, опубликованные Франзеном в период 2002–2011 гг. Эти тексты — своего рода апология чтения, размышления автора о месте литературы среди ценностей современного общества, а также яркие воспоминания детства и юности.

Джонатан Франзен

Публицистика / Критика / Документальное