Коллапс. Гибель Советского Союза

В литературе утверждается, что Советский Союз рухнул из-за груза империи: он проиграл войну в Афганистане, нес непосильное бремя военных расходов и спонсировал множество союзников и сателлитов. По мнению ряда ученых, советская сверхдержава больше не могла конкурировать с Соединенными Штатами и их западными союзниками в военном и технологическом отношении. Впрочем, в последнее время эта точка зрения начала терять сторонников. Начали писать, что давление со стороны США не сыграло ту роль, на которую надеялись в Вашингтоне и не было главным фактором «падения коммунизма» в Восточной Европе, крушения Берлинской стены и конца холодной войны. Также говорят, что никто в Вашингтоне и других западных столицах не ожидал, что в Советском Союзе после 1988 года без всякой видимой внешней причины разразится экономический и политический кризис такой силы. Монолит, который казался несокрушимым, начал крошиться на глазах^[4]. В последнее время появились более детальные исследования о роли западного, особенно американского, фактора в развале СССР^[5]. Этот фактор стал ключевым для формирования поведения советских элит и контрэлит, – но уже с конца 1990 года, после того как Советский Союз вошел в предсмертный кризис. В ходе исследования я пришел к твердому убеждению, что в истории гибели СССР внешние движущие силы нужно рассматривать как вторичные по отношению к внутренним.

Гласность^[6] и откровенное обсуждение в СМИ советской истории развеяли пелену всеобщего конформизма, вызвали кризис официальной идеологии, способствовали подъему антикоммунистических и националистических движений в стране. Однако не совсем ясно, стал ли идеологический кризис фатальным для советской государственности. Советская элита, особенно в Москве, давно знала о преступлениях и репрессиях Сталина. Большинство членов партии и почти все комсомольцы уже давно считали идеологию докучным, хотя и обязательным, ритуалом, а на деле жили другими интересами, ценили доступ к дефицитным и импортным товарам, выезды за границу, западную рок-музыку и массовую культуру^[7]. Идеологическое единство партии было фикцией – там можно было встретить и либералов, и сталинистов. Но, с моей точки зрения, не это стало причиной того, что правящая партия вдруг уступила экономические и политические рычаги в 1990–1991 годах. Мое исследование показывает, что стало результатом решений Горбачева, его беспрецедентного нежелания использовать власть.

Экономический кризис сыграл центральную роль в последние годы советской истории, и его значение часто недооценивают. В сочетании с разоблачениями преступлений и ошибок недавнего прошлого этот кризис способствовал массовому недовольству и мобилизации антисистемных движений. Очевидно, что советская планово-распределительная модель была расточительной, разорительной, порождала хронический дефицит товаров даже первой необходимости. Тем не менее до сих пор многим неясно, что вызвало ее быстрое обрушение. Пишут, что экономика впала в кризис из-за падения цен на нефть. Также говорится о том, что сопротивление партии, военно-промышленного комплекса и других «лобби» помешало Горбачеву провести необходимые экономические реформы. Эти концепции не подтверждаются фактами. В этой книге я следую за теми экономистами, которые пришли к выводу, что советскую экономику погубили не структурные недостатки, не цены на нефть, не консервативные лоббисты, а реформы горбачевской эпохи. Неумышленное разрушение советской экономики и финансов теми, кто ее реформировал, – самое убедительное объяснение и, по-видимому, главная причина распада СССР^[8]. На этой предпосылке строятся важнейшие причинно-следственные связи в моей книге.